Форум » Творчество гостей » Альтернативы эволюции » Ответить
Альтернативы эволюции
Дмитрий: Альтернативы эволюции - 1 Прогулкам с динозаврами посвещается... Новая кровь (Триасовый период, 216 миллионов лет назад) Апрель (начало сухого сезона) Наступил полдень, но различные папоротники и другие широколистные растения дают некоторое убежище от неумолимого солнца: хотя это уже не та смертельная жара, что была в конце Пермия, но всё равно ушла от той недалеко. Правда, сезон дождей окончился лишь недавно, и различные папоротники, хвощи, и другие древние травянистые растения ещё свежы и зелены. Над ними роятся многочисленные насекомые - златоглазки и верблюдки, мелкие стрекозки, и другие. Снизу, между корней снуют разные другие беспозвоночные, особенно сороконожки и тысяченожки. Все они готовятся к девяти месяцам сухого сезона, когда их жизням придётся особенно худо. Всё это происходит на западном краю сентральной Пангеи, между заросшими лесом низинами севера и монгольским высокогорьем юга. Среди папоротников ростут и примитивные хвойные ростения, араукарии, но тут, среди контраста степей и рек, им не место. Тут живёт одно из крупнейших травоядных конца Триаса, плацерий, чешуйчатый экивалент бегемота, который достигает трёх метров в длину и весит тонну. Плацерии - животные тускло-зелёного окраса, но это стадо уже всё запачкано красной охрянистой почвой этого района для защиты от насекомых. Самая главная черта плацериев - это их головы: тяжёлые черепа, с двумя длинными бивнями с каждой стороны клюва. Бивнями плацерии раскапывают землю и выкапывают растения, которые и съедают целиком, с корнями. После кормёжки плацериев остаётся лишь раскопанная земля, и немного папоротников, но это живучие растения, и вернут себе свою старую численность к новому году. Среди взрослых плацериев можно увидеть и подростков. У них ещё нет и полметра длины, и их можно и не заметить в зарослях папоротников. В начале мокрого сезона взрослые самки отложили яйца, и теперь все - или почти все - они вылупились. С той минуты молодые ящера должны заботится о себе, так как их взрослые родичи просто не обращают на них внимания: хотя предки плацериев, Пермские дикинодонты-двузубы и заботились о детях, их потомки - вроде плацерия - растеряли эти черты в связи с изменившейся экологией. Но родичи двузубов кинодонты-зверозубы эти черты сохранили... К полдню, плацерии перестали кормиться, и большинство взрослых уходит к речному мелководью, чтобы там, в относительной безопастности, переварить съеденную еду на манер бегемотов нашего голоцена. Тем временем, температура переваливает за 26 градусов по Цельсию. Хотя двузубые псевдо-рептилии теплокровны, и не столь привязаны к внешней температуре, они предпочитают переводить это время в воде, либо в тени, закопавшись под папоротники, особенно молодняк. Плацерии - последние представители рода двузубых. Когда-то, они и их родичи были главными представителями триасовой фауны. Но теперь, когда планетарный климат равномерно благосклоннен и предкам млекопитающих, и другим рептилиям, плацерии, как и их родственники, потихоньку уступают место другим зверям. На пути к реке плацерии должны пройти рощу примитивных хвойных и других деревьев. Тут более тенисто, чем на открытом пространстве, но и более тесно, и недалёкие плацерии должны выстроиться в линейное стадо, что мешает им в случае нападения использовать свои бивни и клювы для защиты. Стадо начинает беспокойно кашлять и хрюкать, и молодняк старается быть поближе к взрослым. Беспокойство плацериев не напрасно. В девяти метрах от них затаилась самка огромного архозавра - постозуха. В два раза больше взрослого плацерия, эта рептилия имеет огромную пасть, полную зубов. Подобно крокодилам и фитозаврам, тело её покрыто бронированными щитками, которые, впрочем, не мешают ей быть не только сильной, но и быстрой. Как и крупные кошачьи млекопитающие, постозухи нападают из засады. Самка постозуха бесшумно наблюдает за приблежающимися двузубами, и выбирает свою жертву - одного из молодняка. Обычно постозухи нападают на взрослых животных, пускай и больных или старых, но тут, при таком пищевом изобилии, можно и привиредничать. Наметив жертву, самка постозуха вся собирается, и делает бросок. Как и другие архозавры, постозухи ходят на всех четырёх ногах, но когда им надо, они отрывают свои передние - вооружённые грозными когтями - лапы, и наносят удар всем передом. Даже взрослый плацерий может не устоять от такого тарана, но на этот раз таран не нужен: детёныш плацерия помещается в огромной пасти постозуха целиком, успев только раз взвизгнуть. Этого достаточно, чтобы стадо замерло в тревоге. Взрослые особи ворочают головами, угрожающе размахивая своими бивнями и клювами. Но постозух уже исчез среди кустов, намечая себе новую жертву. Таковы плацерии. Особи разных поколений не имеют друг к другу никакого отношения; наоборот, самки плацериев поступают на манер других рептилий: закапывают яйца в землю и уповают на количество: в каждой кладке около 30 яиц, каждый выживший плацерий дожив до 4 лет половозрел, и если самка доживёт до 20 лет, значит, что она отложила до 600 яиц. Другое дело, что до половзрелости доживают считанные едининцы - все остольные гибнут от голода или хищников. Ко второй половине дня стадо доходит до реки. Взрослые особи оставляют мелкую малышню среди хвощей, и на манер бегемотов плещутся на мелководье, в безопастности от постозуха и других хищных архозавров. Молодняк остаётся на берегу, вновь уповая на окраску для безопастности среди растений: хищники по их души найдутся и в воде. Там обитают более древние животные: амфибии метопозавры, и рептилии фитозавры. Хотя средняя длина фитозавров - 3-4 метра, к этому времени водятся виды которые могут достигать и 12 метровой длины: рутиодон и мустриозух... Впрочем, для молодняка плацериев и обычный фитозавр - большая опастность. Взрослым же плацериям с их мощными бивнями это не грозит - обычно... Вниз по реке - течение более быстрое и мелкое, а дно покрыто галькой, а не илом. По дну ползуют личинки и неотенические взрослые разных насекомых, вроде ручейников, а различные речные скорпионы поедают их. Сами членистоногие служат кормом речным рыбам, которые в отличие от морских дышат не только жабрами, но и лёгкими, и поэтому могут и выжить некоторое время вне воды - так было со времён девона. Но теперь ситуация инная - на воду падает длинная, тонкая, птицеобразная тень. Но небольшие передние лапы и длинный хвост, почти паралелльный земле указывает, что это небольшой и хищный динозавр - коелофузис Динозавры, как коелофузис, появились сравнительно недавно, только 10 миллионов лет назад, и довольно быстро разделились на несколько форм. Но форма коелофузиса - небольшой, подвижный, двуногий хищник - самая древняя и удачная. Коелофузис - оппортунист, и вдобавок более проворный чем другие рептилии. Он, и его родственники, готовы захватить власть над миром. Данный представитель динозавров рыбачит. Длиной с взрослого плацерия, но весяший лишь 36 килограмм, он наблюдает за рыбой, которая весит легче его раза в четыре. Выше по течению такие рыбы как эта служат кормом фитозаврам, и одинокий коелофузис не рискнул бы подойти так близко к воде, но здесь он решил рискнуть. Внезапно, рыба выпригивает из воды за низколетящей стрекозой. Коелофузис не зевает, и схватив рыбу всеми своими зубами, выбрасывает её на берег. А зубы у коелофузиса не простые, в отличие от его пресмыкающихся предков. В передней части морды они более мелкие и многочисленные, вроде зубчиков на плоскогубцах. А сзади они более крупные, и напоминают по форме ножи, которыми динозавр разделывает свою добычу. Челюстные же суставы позволяют динозавру делать "жеавательные" движения, чтобы лучше откусывать куски мяса. С таким вооружением коелофузис очень быстро съедает свою добычу и уходит в редкую тень, подремать. Тем временем, взрослые плацерии дремлют на мелководье. Для водяных хищников они слишком крупные, а сухопутные не нападают на них в воде. Молодняк, не обладая необходимым размером, поступает наоборот - залезает в глубь тёмных зарослей хвощей, не зная, что в песчанном обрыве, расположенном над ними, находится нора, а в норе - семья их дальних родичей, зверозубых кинодонтов. Зверозубы и двузубы имеют общих предков, раннепермских пелукозавров, но в конце Пермского периода они разделились на две ветви, из которых примитивные зверозубы-терапсиды были главными. Но к началу Триаса все крупные зверозубы вымерли, из-за перемен в климате и появления конкурентов, хищных архозавров и динозавров. Остались мелкие виды, не больше 30 сантиметров в длину. Несмотря на это, они уже покрыты чешуйчатым чёрным мехом, а взрослых особей на мордах есть усы. Кроме взрослых, в норе находится также трое детёнышей. Они ещё слепые и голые, и сосут молоко из специальных желёз расположенных на брюхе самки. Хотя зверозубы позднего Триаса - яйцекладущие млекопитающие вроде утконоса и ехидны, их детёныши - совершенно беспомощны, и даже не способны передвигаться самостоятельно - какая разница с другими сухопутными позвоночными Триаса. Это - начало связи млекопитающих мам и детей. День неумолимо склоняется к вечеру и температура опускается вниз. Взрослые плацерии покидают реку и вновь идут кормиться на суше. Они избегают кормиться прямо на берегах - им более по вкусу сухопутные кустарники. Просыпаются и зверозубы. Вечер и ночь - их время для охоты. Их глаза видят только в чёрно-белых тонах, но для охоты в сумерках именно это и надо: почти сразу же самец зверозуба ловит небольшую рептилию икарозавра, первую свою добычу за вечер. Очень скоро, в течении месяца, детёныши подростут и потребуют не молоко, но мясо - тогда уже придётся охотится обоим родителям. Сентябрь - сухой сезон Прошло пять месяцев с окончания мокрого сезона, и уровень воды в реке резко упал: раньше она текла почти у самой норы зверозубов, но теперь упала на 18 метров. От этого увяли хвощи и другие растения, которые скрывали эту нору, и она, раньше так хорошо скрытая, теперь очень хорошо заметна для чужих глаз. Водяные животные - рыбы, амфибии, и беспозвоночные зарылись в грязь, оставив лишь небольшие ямки для дыхания. Таким образом они переживали засуху ещё с Пермийского периода, и переживут её и сейчас. Другое дело, что помимо безжалостной жары, существуют и другие опастности, особенно острые зубы и когти хищных рептилий. Но продолжается и активная жизнь. Над усохшей рекой и увядшими растениями летают разнообразные взрослые стрекозы. Они - из древнейших насекомых на земле, существовали задолго до динозавров; другое дело, что эти виды, с 15 сантиметровым размахом крыльев выглядят просто жалко по сравнению со своими вымершими родичами из прошедшего каменноугольного периода, у которых размах крыльев был больше полуметра. Тем временем, среди засохших зарослей хвощей затаилась рептилия петейнозавр. Он - один из первых птерозавров, летающих рептилий, именно летающих, а не парящих на манер икарозавров и кюенозавров, которые обитают в рощах, подальше от воды и водяных хищников. Более высокая манёвренность птерозавров в воздухе в конце концов приведёт этих более древних парильщиков к вымиранию. Петейнозавр неподвижно сидит на поникнувшем хвоще и лишь вращает головой в поиске добычи. Его голова и морда напоминают своих визави из нелетающих рептилий, но тело уже совершенно другим. Четвёртый палец на передних лапах птерозавров стал длинной и тонкой опорой летательной перепонки, которая простирается от кистей передних лап до щиколоток задних, ограничивая подвижность птерозавров на земле. Птерозавры - хрупкие рептилии, вроде воздушных змеев, начиная от летательной перепонки и кончая костьми скелета. В полёте лишний вес не нужен, и поэтому полуметровый птерозавр (ещё 20 сантиметров приходится на хвост) весит только 99 грамм. Тем не менее, ловить в воздухе (и с воздуха) вёртких насекомых тоже непросто, и поэтому пасть у петейнозавра тоже немаленькая - 5 сантиметров в длину - примерно со среднюю стрекозу. Заметив последнюю, птерозавр неожиданно срывается со своего насеста и быстро набирает высоту и скорость. Стратегия оправдывает себя - через четыре секунды у птерозавра полная пасть добычи, а сам он в безопастности, в воздухе над рекой, вне досигаемости пары динозавров-коелофузисов. Вновь наступает полдень, и перегретый воздух, кажется буквально высасывает влагу из тел животных и растений. Но динозавры, благодаря особенностям своего телосложения, перегреваются не так быстро как те же плацерии. Длинные ноги удерживают их тела высоко от прогретой земли, а узкая форма тела тоже не так сильно прогревается солнцем как прямоугольная, четвероногая, бегемото-подобная форма тела двузубых. Динозавры тут появились неспроста: они заметили нору зверозубов и хотят иследовать - а кто там живёт? Самец-динозавр подходит совсем близко к норе и просовывает свою морду во входной тунель. Самец зверозуба, будучи сильно не в духе - жара проникла даже в их подземную нору - немедленно вцепляется в неё всеми своими зубами, несмотря на великую разницу в размерах. От такого приёма коелофузис резко выдёргивает морду из норы, и вражеская пасть оставляет на динозавре заметные следы, которые в будущем станут шрамами. Но динозавры не сдаются так просто - как в норе не было жарко, а на поверхности земли ещё хуже. Коелофузисы отбегают на 45 метров и продолжают выжидать, намериваясь поймать и съесть добычу из норы, какой бы крупной или опастной она не была... Вечереет... Жара спадает, и от реки поднимается прохладный ветерок, который дует в сторону норы. Взрослые зверозубы вылизывают себя и детёнышей, которые уже покрылись мехом, открыли глаза и отростили зубы. Они уже способны покидать нору и немного побегать перед ней. Тем не менее, самец зверозуба покидает нору первой и осматривает окрестности. Динозавров нигде не видно, но у реки несколько фитозавров устанавливают отношения: лучше держаться подальше. Пока отец семейства ищет мяса, дети не дремлют. Самый старший вылезает из гнездовой камеры и садится прямо у входа. Этого-то и ждали динозавры, скрывавшияся в тени деревьев. Детёныш успевает только пискнуть, когда коелофузис хватает его своей пастью, и бежит прочь от норы, к реке, безупспешно преследуемый самцом зверозуба. Двуногий коелофузис может достигать скорости 28 км/ч, гораздо быстрее своего четвероного визави, но сумерки скрывают от обоих новое лицо природной драмы: на берегу реки, скрытый засохшими зарослями хвощей, лежит фитозавр. Он только что проиграл битву за территорию, и когда убегающий коелофузис оказывается почти у его морды, он сразу же наносит удар, и вцепляется динозавру в одну из передних лап. Размер и силы у обоих противников примерно равны, и динозавр может спастись... но фитозавр-победитель довольно быстро выползает на берег и присоединяется к своему собрату. В длину коелофузис равен плацерию, но гораздо более лёгкий; вдобавок второй фитозавр вцепляется ему в одну из задних ног, и опрокидывает навзничь. Когда самец зверозуба подбегает, всё уже кончено: фитозавры пируют на мелководье, и ему остаётся только подобрать своего малыша, который хоть и весь в крови от динозавровых зубов, но вполне живой. Но чудеса отнюдь не случаются каждую ночь, и зверозубы поступают так, как в будущем будут поступать их потомки-млекопитающие, когда их норы перестают быть безопастными: они переходят на другую квартиру, про которую никому не известно. В другое время, динозавры-коелофузисы им не дали бы так просто уйти, но сейчас в воздухе стоит сильный запах смерти и крови одного из них, и они предпочитают держаться от речного берега подальше. Одна из крупных самок динозавра всё же провожает убегающих зверозубов взглядом, но последние скоро исчезают среди сумеречных теней и зарослей засохших хвощей. Старая нора ещё хранит запах своих жильцов, и при такой безветренной погоде будет хранить ещё долго, привлекая - уже напрасно - внимание коелофузисов. Убегая, зверозубы спугивают петейнозавра, который готовился к ночлегу. У птерозавра сумеречное зрение развито ещё хуже чем у динозавров, и поэтому петейнозавр предпочитает покинуть старый ночлег, и искать себе новый в хвойной роще. Покидая, он пролетает над стадом двузобов-плацериев, которые идут к реке напиться и накопать водянистые корни папоротников, которые тоже могут удолить их жажду. Как и пологается хищнику, самка постозуха имеет лучшее зрение в сумерках чем её добыча, и она следует вслед за ними с надеждой напасть на них сзади и хорошо поужинать. Внезапно, другая тёмно-бурая бронированная рептилия нападает на стадо плацериев с совершенно такой же целью, и это другой постозух - и притом самец. Как и другие крупные хищники, постозухи имеют склонность к территориальности, и терпят особей своего вида и другого пола только во брачный период, до которого ещё далеко. Поэтому самка постозуха резко приподнимает свои передние ноги и бросается в сторону дерзкого чужака с нацеленнными когтями и раскрытой пастью. У самца свои проблемы: хотя он успешно напал и схватил свою намеченную жертву, она оказалась слишком тяжёлой, чтобы успешно уволочь её от остольного стада. Поэтому, он теряет внезапность, а плацерии разворачиваются в его сторону своими бивнями и клювами, чтобы дать хишнику организованный отпор. Невольная атака самки на стадо с другой стороны ломает это организацию; крупная особь плацерия оказывается на пути разозлённого архозавра, и самка постозуха просто откидывает её в сторону, разрывая двузубому травоядному весь бок одним укусом своей страшной пасти. Запах крови, постозухов, и смерти превышает концентрацию терпимости плацериев и они разбегаются в разные стороны, громко хрюкая от страха, оставляя двух постозухов наедине. Соперник самки постозуха ещё не сбросил до конца свою ювенильную окраску, и будучи самцом он уступает ей в размерах. Поэтому, когда более крупная самка становится на задние лапы и угрожающе щёлкает зубами и размахивает когтистыми лапами, он отступает от неё, но не слишком поспешно: он очень голодный, и почти готов сражаться за добычу. От реки доносится шлёпающие звуки, это фитозавры. Несколько молодых плацериев забежало в воду, и водяные хищники немедленно воспользовались этим, и теперь пируют в своё удовольствие. Звуки их пира напоминают самке, что кроме добычи и дерзких чужаков в её мире существуют и другие создания, некоторые из которых весьма неприятны. Поэтому она берёт тушу мёртвого плацерия в свою пасть, и утаскивает её подальше от реки, чтобы попировать в свою удовольствие. Молодой же самец начинает рычать и подниматься на задние лапы, чтобы отбить свой ужин, и тут ветерок с реки доносит до него запах крови и падали: похоже, паникирующие плацерии кого-то затоптали. Этот кто-то - метопозавр, крупная амфибия, которая сосуществует с фитозаврами в триасовых водах. Неуступая ростом с возрослого плацерия, метопозавры умеют закапываться в речную грязь, чтобы переждать там засуху, и паникирующие плацерии пробежали как раз по норе одного из них, раздавив его и переломав все кости. Вездесущие коелофузисы уже тут: запах крови отвлёк их от старой норы зверозубов. Самец постозуха голоден, и не намерен делиться ни с кем. Поэтому, когда он видит воров своего нового ужина, он немедленно бросается на них, и коелофузисы просто не успевают вовремя среагировать: архозавр перекусывает одного из них почти надвое. Но коелофузисы сильны в стае, и не намерены отступать от добычи. Они наступают на постозуха, щёлкая своими пастями. Более крупный архозавр некоторое время смотрит на них, а потом наносит свой новый удар, перекусывая надвое другого динозавра. От реки вновь доносится шлёпанье фитозавров, и несколько речных рептилий напровляются в сторону бойцов, с желанием присоединиться к драке. Это решает дело: челюсти коелофузисов не могут преодалеть бронированные спины речных рептилий, и динозавры отступают в сумерки, оставляя архозавра наедине с новыми врагами. Но тот тоже не настолько уверен в своих силах, и спешно схватив одного из мёртвых динозавров тоже уходит, оставляя поле боя и остольные трупы за фитозаврами. Ноябрь - конец сухого сезона Сухой сезон уже длиться 8 месяцев, и окрестности реки всё больше напоминают пустыню, и лишь араукария и другие хвойные растения продолжают зеленеть, так как их длинные корни достают им воду глубоко из-под земли, как они и делали раньше, в Пермийском периоде. Жизнь продолжается. Разные насекомые отложили свои яйца на хвою, и теперь их личинки кормятся - кто хвоей, а кто и древесиной. Ниже, среди засохших папоротников, ползают другие насекомые, а также паукобразные, которые ими питаются. Но позвоночным животным приходится не сладко. От реки осталось лишь серия прудов, над которыми въются насекомые, и крылатые петейнозавры, которые их ловят. Там же водятся и фитозавры, в основном матёрые самцы. Самки и молодняк уплыли раньше в низинные болота, где и пережидают засуху. Но агрессивные и территориальные самцы не желают покидать родные места, часто добытые ими с боями, и остаются жить (и умирать) здесь. Тут же и плацерии. Чем дальше от реки, тем меньше для них корма, и они вынуждены кормиться здесь, объедая с речных берегов заросли засохших хвощей и плаунов. Молоднях почти достиг взрослых размеров, но не веса, и поэтому озлоблённые фитозавры часто затаскивают их в воду, чтобы подкрепить свои силы. У взрослых двузубов свои проблемы. Хотя они достаточно сильные и вооружённые звери, чтобы один на один отбиться от фитозавра, у них наступает брачный период, и они понемногу собираются тут, чтобы спариться, поэтому все они напряженны. Поскольку матёрый плацерий-самец иногда достигает двухтонного веса и трёхметрового роста, находится здесь молодым самцам не шутка, и требует особенной смелости. Но они рискуют - правда, обычно безуспешно: при выяснения отношений самца двузубов становятся друг перед другом, демонстрируют свои клювы и бивни, и из-за всех своих сил обрызгивают всё вокруг своим калом. Обычно, этим всё и кончается: у более крупного зверя и кала больше. Но иногда в ход идут их бивни, и тогда всё кончается кровью и смертью одного из бойцов в зубах фитозавров. Всё же, если дело кончилось количеством кала, более мелкий и слабый противник не доводит дело до бивней, и самка отдаётся победителю. Тот отводит её поближе к воде, и спаривается с нею - чем опять провоцирует озлоблённых самцов фитозавров, которые тоже не прочь спариться, но не с кем. Пока плацерии выясняют свои отношения, хвойные леса вдоли от реки постепенно наполняются коелофузисами. Обычно они водятся мелкими группами, семейными парами, или вообще в одиночку, но в засуху они сбиваются в большие стаи. Меняется и их поведение: хотя они и продолжают выяснять отношения на личном уровне, но сама стая действует как одно существо с координированными движениями и охотничьим инстинктом. Хотя в другое время динозавры охотятся на мелкую живность, в том числе и молодых плацериев, теперь они предпочитают нападать на взрослых особей двузубов, так как там больше мяса для всех животных. Разумеется, эта охота не без своего риска: плацерии теперь находятся почти рядом с фитозаврами, которые вполне могут утащить под воду и зазивавшегося динозавра. Во второй половине дня поднимается ветер - жаркий, как из духовки. Молодой самец постозуха, не обращая внимания на всё в округе, выкапывает из грязи очередную амфибию или рыбу. Внезапно, одинокий коелофузис подбегает к нему, щёлкая пастью и лая, и ведя себя вызывающе. Но постозух игнорирует его: он наконец выкопал и схватил свою мясистую добычу. Тем временем, ещё 40-50 динозавров выбегают из леса и идут в атаку. Эта стая, похоже, уж очень голодная, так как в другое время они не рискнули бы напасть на более крупного хищника. Последний отбрасывает в сторону мёртовую амфибию и резким броском вперёд перекусывает одного из динозавров. Но коелофузисы не отступают, и намерены задавить врага голой массой: хотя архозавр покрыт на спине и хвосте бронированными щитками, у него мягкое подбрюшье, которое более поддатливо зубам динозавров. Хриплый рёв заставляет динозавров пересмотреть свою стратегию слишком поздно: более крупная и голодная самка постозуха, сама не прочь наказать своего визави мужского пола, идёт в атаку. Более лёгкие динозавры, которым не посчастливилось быть у неё на пути, оказываются буквально сметены её когтями, пастью, и хвостом. Но самца постозуха уже нет на старом месте: не желая разбираться с более крупной и смльной самкой, он покидает поле боя, спешно заглотив убитого им динозавра. Правда, по пути, он успевает схватить другого коелофузиса, который под шумок поедал убитого им метопозавра, и утащить его с собой, на потом. Коелофузисы, которые уже не готовы драться с более мощным противником, тоже бегут, оставляя самку постозуха наедине с множеством мёртвых динозавров. Та торжествующе ревёт, и начинает поедать их. Мясо - это всегда мясо.
Ответов - 12
Дмитрий: Январь - дожди запаздывают. Когда экосистема достаточно тонко сбалансированна, любое отклонение вызывает проблемы для её участников. Оба постозуха исчезли с территории реки, которая пересохла совсем. Среди закаменевшей грязи лежат трупы фитозавров-самцов, которые предпочли умереть на своей земле, чем оставить её. Их самки лежат в спячке в выкопанных норах, в ожидание дождей, чтобы отложить свои яйца. Нет и двузубых плацериев. Те, кто уцелел, ожидают погоды в болотах на побережье, но большинство из них не дошло до туда, и их кости и трупы лежат на пустынной земле, которая теперь почти уже лишенна зелени. Плацерии привыкли к регулярным дождям, но теперь их-то и нет, и стада двузубых рептилий вымирают по все Пангее. Но жизнь продолжается. Самка псевдоскорпиона-юропигида отложила свои яйца в череп меропозавра, который так и лежит в грязи среди засохших хвощей. Для неё этот череп - удобное и тёмное укрытие от солнца, где так удобно высиживать яйца. Внезапно, на череп падает тень. Это очередной коелофузис. Он ищет поесть, и юропигид выглядит подходящей едой. Но у членистоного на это свой взгляд. Подобно насекомым, паукобразные членистоногие существовали уже многие миллионы лет до динозавров, и выработали свои методы борьбы с крупными позвоночными: когда динозавр просовывает свою жадно морду в череп с юропигидом, паукобразное обрызгивает его ноздри кислотой, от чего динозавр начинает чихать и перестаёт обращать внимание на окрестности. Это его и губит, так как самец постозуха, неудосуживая динозавра рёвом, набрасывается на него со стороны заброшенной норы зверозубов и перекусывает его попалам. Почти тут же появляется и самка, и рычит. Но на этот раз её рык звучит скорее жалобно чем грозно: как более крупное животное, она сильнее голодает, и хотя до этого она умудрялась отогнать более мелкого самца от добычи, каждый раз это становилось всё трудней: он терял меньше сил чем она, и оба архозавры это знают. Внезапно, со стороны реки доносится шум: это всё те же коелофузисы, которых, не смотря на засуху, всё ещё много. Они питались трупами плацериев и фитозавров, и даже выкапывали спящих рыб и амфибий из грязи. Тем не менее, это не единственная причина, почему их так много: коелофузисы специально приспособленны жить в засушливых условиях. Большинству животных вода нужна не только для пищеварения, но и чтобы избавлять тело от ядовитых субстанций типа аммонии. Однако, в засуху избавляться от большого запаса в воды с мочой вредно. Поэтому, динозавры научились "упаковывать" свою аммонию и прочие яды в мочевую кислоту, которая не столь ядовита, и не требует много воды в моче. Наступает новый день, и дождя нет до сих пор. Небольшая стайка динозавров отошла от реки и ищет еды - сойдёт и сороконожка. Внезапно, они видят своего одинокого собрата, но более молодого возраста. Как и другие хишные рептилии, динозавры - каннибалы, и они немедленно пускаются в погоню за подростком, который бежит и скрывается в полузасохшей роще хвойных деревьев. Но когда его взрослые представители добегают до туда, их ожидает сюрприз: пара озверевших от голода постозуха, которые при виде мяса забыли о взаимной вражде. Приобретённый опыт охоты на этих динозавров позволяет архозавров убить почти всю стайку, прежде чем начать есть, не обращая внимания друг на друга: нет сил для вражды. Тем временем, молодой коелофузис, который проскользнул незамеченным мимо архозавров, тоже втихомолку присоединятся к их трапезе, и начинает поедать мёртвого взрослого собрата: мясо - всегда мясо. Кроме постозухов и кронистического каннибализма у коелофузисов есть и другие проблемы: у них начался брачный сезон, во время которого динозавры разбиваются на семейные пары. Но теперь всё происходит наоборот: самцы начинают нападать на самок с целью всё того же каннибализма. Особенно трудно приходится самкам, которые не успели спариться и забеременеть. Какую цель динозавры преследуют таким образом сказать трудно, но скорее всего идёт естественный отбор, выбраковка слабейших. Февраль - конец засухи. Почти через год после последних дождей, с юга начинает дуть ветер. Поднимается влажность, и над монгольским выскогорьем начинают клубиться тучи. Скоро, они полностью закрывают солнце, и в них мигают молнии и гремят грома. Ветер всё свирепеет и свирепеет, и скоро уже дует со скоростью немногим свыше 150 км/ч, сметая всё на своём пути и поднимая кучи пыли. Впрочем, скоро начинают капать капли дождя, и пыль оказывается сперва вновь прибита к земле, а потом вообще сметена непрерывным потоком воды, которая течёт по каждому засохшему руслу, даже самого маленького ручейка. Через полчаса после начала дождя, по основному руслу реки идёт огромный вал воды и ила, который смывает всё и вся на своём пути. Коелофузисы тонут десятками, и их трупы служат кормом уцелевшим за засуху рыбам, амфибиям и фитозаврам, которые жиреют почти на глазах. Пара постозухов тоже пережила засуху, и теперь они лежат почти у самой кромки реки, лакая воду из луж. Ещё почти год назад самка бы прогнала более мелкого самца прочь, но у архозавров наступает брачный сезон, и постозухи начинают более терпимо относится к предстовителям противоположного пола своего вида - ради продолжения рода можно и потерпеть. В далеке от пары архозавров, зверозубы-кинодонты готовятся создать новую семью. Чтобы динозавр мог попасть в их запасную нору, он должен либо залезть снизу по очень крутому склону, либо протиснуться сверху через корни деревьев. Как показал сухой сезон, коелофузисы оказались физически не способны не к одному, не к другому: у их двуногой формы тела есть и свои недостатки. Самка зверозуба уже отложила три новых яичка в их нору, а самец возвращается с охоты, его добыча - мелкий коелофузис. За время засухи, зверозубы научились охотиться на молодь своих двуногих врагов, и успешно передали этот опыт молодому поколению, и собираются поступать так и в дальнейшем. Возраждается и остольная жизнь. Вновь зеленеют стебли хвощей и листва папоротников, пережив засуху в своих клубнях глубоко под землёй. Разные наземные и пресноводные беспозвоночные просыпаются от спячки, и начинают поедать всю эту зелень - а разные позвоночные, и местные, и пришлые, начинают поедать их. Не хватает только плацериев: их численность упала слишком сильно за время засухи, и те, которые остались, теперь напоминают тень своего великого прошлого. Двузубые дикинодонты, последние из крупные зверообразных рептилий-терапсид, проиграли в эволюционной войне за доминантность, и теперь вариант альтернативного эволюционного развития будет представлен в их экологические маргинальных родственниках - зверозубах-кинодонтах. А вот их нишу крупных травоядных займут другие животные. Продираясь сквозь хвойный лес, к руслу реки идут травоядные ящеры платеозавры. Трудно представить, что эти животные - родичи коелофузисов, но это так. Все динозавры - и хищные тероподы, и травоядные зауроподы - произошли от одного корня, от мелких двуногих рептилий-орнитозухов вроде эупаркерии, но уже теперь в некоторых видах этот корень можно разглядеть с трудом. Да, у них длинные хвосты, и они могут ходить и на задних лапах, хотя им легче ходить на четвереньках, но это вся схожесть. Самые старые платеозавры достигают 9 метров длины и 4 тонны веса. Они - самые крупные сухопутные позвоночные Триаса. На концах их длинных шей находится небольшая головка с пастью полной зазубренных зубов для перетерания жёсткой растительности. Размеры платеозавров позволяют им достать и съесть любую растительность, от мелких папоротников, до хвои на высоте трёх метров. Также, они могут обрывать ветви своими цепкими передними лапами. В их размере - и другая выгода: огромный кишечник, в котором, как в бродильном чане, переварится любая зелень. Платеозавры - главные травоядные Пангеи. Тем временем, хвойные растения заняли главную нишу в растительном царстве Пангеи. Их хвоя - жесткая, и часто ядовита для более примитивных травоядных животных, в том числе и двузубых плацериев. Но платеозаврам всё это непочём. Они объедают ветки, которые никто до них не объедал, а если им хочется съесть что-то выше трёхметровой отметки, то они могут сломать само дерево и объесть его в свою удовольствие. Главная самка из стада в 20 взрослых и взрослеющих платеозавров пробила дорогу через лес к реке - прямо к отдыхающим архозаврам. Последние, хоть и напились в волю, непрочь поесть что-то покрупней коелофузисов или водяных позвоночных, и сразу же обращают своё вниманию на новоприбывших. Самка постозуха поднимается на задние лапы и ревёт, намериваясь вцепиться платеозавру в узкую шею. Самка платеозавра отвечает тем же, поднимая свою узкую шею вне досигаемости даже великого архозавра. Внезапно, самец наносит удар - не задумываясь, он вцеплятся платеозавру в одну из ног, и вырывает своей страшной пастью большой кусок мяса. Раненая нога не может больше выдерживать многотонного тела, и голова платеозавра опускается вниз, прямо в пасть самке постозуха, а та, резким движением головы ломает шею добыче. Всё это не по нраву остольным платеозаврам, и те начинают наступать. Из воды появляются головы фитозавров, и их шлёпующий крик разносится далеко над рекой. Всё это окончательно "смущает" динозавров и они резко уходят искать другие места для корма. Несколько коелофузисов провожают их взглядами: все эти динозавры - потомки выживших подростков и слабых самок, маргиналы старого времени. Но они приспособились, и стали падальщиками-"доедалами" постозухов и фитозавров. Бывшие "супер-хищники" будущего мира стали его маргиналами. Заходит солнце. По реке разносятся голоса фитозавров и крупных амфибий. На берегу пара постозухов поедают динозавра и ревут, обозначая свою территорию. Им отвечают другие семейные пары их родни, которые пережили засуху засчёт чего-угодно, но в основом коелофузисов и схожей "мелюзги". От этого рёва коелофузисы забираются дальше в лес, а платеозавры беспокойно оглядываются вокруг: да, начинается новое время, но оно ещё напоминает старое. Эпоха рептилий, Юрский период, вступает в свои права.
Дмитрий: Альтернативы эволюции - 2 Прогулкам с динозаврам посвящается.. Время Титанов (Юрский период, 155 миллионов лет назад) Год первый - в чащобе Солнечный свет отражается в множестве зайчиков, которые играют с друг другом среди многочисленных оттенков зелёного, который является цветов разнообразной хвои лесов и листьев папоротников и более мелких растений. Когда-то тут было древнее море, но с тех пор утекло немало воды, море усохло, опреснилось, заболотилось, и теперь тут находится огромное, но всё же болото, на краю не менее колоссального леса. Что до лесов, то они тут огромные, особенно по современным меркам; неопытному и впечатлительному путнику может показаться, что развесистые лапы деревьев цепляются за облака (мир стал гораздо более влажным с окончанием Триасового периода). Эти же лапы поглощают почти весь солнечный свет в подлеске. Но папоротникам, хвощам, плаунам, мхам, лишайникам и другим тенелюбивым растениям это как раз то, что надо. Густые леса позднего Юрского периода скрывают и своих обитателей. Даже могучие динозавры-завроподы, потомки платеозавров и их родни конца Триаса, и их хищники, родичи динозавров, райзухиды, полностью теряются под кронами этих вечнозелёных титанов. Но среди лесного моря бывают и прорывы - длинные участки засохших деревьев, следов давних наводнений. Тут не растут деревья и их тенелюбивые симбионты, тут не живут животные, которые кормятся этими растениями или живут на них: тут находится другой мир. Здесь обитают членистоногие и улитки, амфибии, примитивные рептилии и потомки зверозубов - первые млекопитающие. В отличие от динозавров и птерозавров, первые млекопитающие чувствуют себя не очень уютно на деревьях или под ними, и предпочитают обитать тут, среди залитых солнцем зарослей кустарников. Но всё же тут живут, хотя и временно, и более крупные животные. На краю двух лесов, зелёного и засохшего, появляется хохол мелкого динозавра, орнитолестеса. Дальний потомок коелофузиса, это небольшой динозавр, чуть больше двух метров в длину, причём большая половина этой длины приходится на хвост. Орнитолестес - теропод, динозавр-хищник, гроза гекконов и других мелких обитателей лесных деревьев. На земле он чувствует себя неуютно - перескакивает с лапы на лапу, хлещет воздух хвостом и поднимает свой хохол в боевое состояние. Орнитолестес отличается от коелофузиса хотя бы тем, что он обитает на деревьях, а не на земле, и гораздо менее нагл характером. Тем не менее, мало-помалу, орнитолестес отошёл от подножия гигантского дерева с которого он спустился на землю, и стал обнюхивать воздух. Его цель - гнездо несравнимо более крупной рептилии, расположенной на расстоянии 64 метров от кромки живого леса, среди сухостоя. Это опасное место для маленького древесного хищника - владельцы этого гнезда могут запросто нагнать и съесть его, если орнитолестес потеряет осмотрительность. Но голод и чуткий нюх динозавра привели его сюда с целью вкусно подкрепиться. Вертя головкой из стороны в сторону и стараясь держаться теней, орнитолестес движется вперёд, медленно но верно. Этот сухостой несколько отличается от других участков мёртвого леса. Полгода назад, от удара молнии в грозу тут начался лесной пожар. Смолистые стволы деревьев Юрского периода легко загорелись от разлетевшихся по лесу искр, и лишь обильные дождевые потоки смогли утопить пожар прежде чем он перерос в настоящую природную катастрофу. Теперь уцелевшие обугленные стволы мёртвых деревьев возвышаются как часовые среди зарослей солнцелюбивых кустарников, которые заполнили освободившееся место не по дням, а по часам. Со временем тут прорастут новые молодые деревья, и сухостой исчезнет из этих мест, только чтобы появиться где-то ещё. Динозавра это не волнует. Среди зарослей кустарников уже давно протоптаны тропы, которые ведут к тому же гнезду, но орнитолестес как раз предпочитает протискиваться среди кустов - на голом месте владельцы этих троп его догонят и съедят легче всего. Но сейчас их нет в приделах видимости... а из гнезда среди сухостоя начинает раздаваться тихий писк. Орнитолестес застывает на месте и настораживаться. Внезапно, среди опавших веток и листьев на верхушке гнезда, что-то начинает шевелиться, и взору орнитолестеса предстаёт мордочка первого из детенышей райзухида, то, ради чего орнитолестес и покинул зелёный лес. Взрослый райзухид этого вида достигает 6 метров в длину и весит полторы тонны, но вот недавно вылупившийся молодняк - это как раз по острым коническим зубам динозавра. Шажок, ещё шажок... До гнезда райзухидов осталось недалеко, когда среди кустарниковых зарослей раздаётся рык родителей. Орнитолестес застывает на месте как вкопанный, и смотрит левым глазом в сторону рыка. Так и есть, появились родители этого гнезда, точнее - родительница, которая очень напряженно смотрит в сторону динозавра. Она не может рассмотреть его толком среди кустов, но нос подсказывает ей, что там кто-то есть, и этот кто-то ей не нравится - с угрожающим охотничьим рыком она начинает проламываться сквозь кусты, с гораздо большей скоростью, чем более мелкий динозавр. Орнитолестес инстинктивно реагирует на это - он бросает все планы насчёт гнезда и детёнышей райзухида, и бежит к первому дереву, на которое он взбирается с большей скоростью, чем той, с которой он перебирался по земле. Правда, дерево это - одно из мёртвых, погибших при старом пожаре, но орнитолестеса это не волнует: он вытягивается вдоль одного из засохших сучьев, и начинает смотреть вниз, за действиями райзухида. Тем временем, детёныши продолжают пищать всё громче, так как большинство из них уже вылупилось, и хочет есть. Молодые архозаврики достигают 75 сантиметров в длину (почти столько же, сколько и взрослый орнитолестес), и покрыты чешуйками зелёного и бурого цвета. Они даже не успели избавиться от яичных зубов, а их собственные зубы ещё очень короткие. Впрочем, когда их мать отрыгивает немного мяса, чтобы они подкрепились, молодняк вцепляется в это мясо вполне проворно. Писк прекращается. Пируют, впрочем, архозаврики недолго. Вылупившись из яиц, они разбросали их скорлупки по всему гнезду, и последние теперь выделяются как ярко-белые пятна по всему зелёно-бурому гнезду, заметные не только динозаврам и более крупным птерозаврам, но и более опасным хищникам, в том числе другим райзухидам. Поэтому мать, относительно негромким, но убедительным ворчанием, призывает весь свой выводок за собой, подальше от гнезда, которое выполнило свою миссию, и теперь является просто опасным. Бурча и щебеча, счастливое семейство покидает мёртвую рощу и идёт вниз к лесному болоту, чтобы вдоволь напиться, а также наесться. Орнитолестес, всё ещё сидя на мёртвом дереве, провожает их бесстрастным взглядом. Он и не надеялся толком съесть одного или большей детёнышей из выводка - в отличие от большинства рептилий, матери-райзухиды, как и фитозавры, заботливые родители, и тщательно оберегают свои кладки от притязаний хищников. Этот конкретный орнитолестес пребывал эту конкретную кладку "на прочность" на протяжении почти трёх месяцев, пока самка сторожила её, и ему удалось съесть в общей сложности 10 из 25 отложенных яиц, так что ему грех жаловаться. Вдобавок, он уже успел поймать и съесть нескольких жуков-древоточцев на этом дереве, и он уже не на столько голоден, чтобы охотится за архозавриками. И всё-таки дело у него тут ещё есть. Когда самка с детьми окончательно скрылась из виду, и стало ясно, что она туда не вернётся, орнитолестес всё-таки спускается с дерева и идёт к гнезду. После трёх месяцев эта куча прелой листвы, земли, и древесины сильно осела, а детёныши райзухида, пробивая свой путь на поверхность, ещё и основательно раскидали её. На этом фоне пустые скорлупки яиц заметно особенно сильно, и орнитолестес быстро поедает их, пополняя таким образом запасы кальция в собственном организме. Но на открытом месте он всё равно чувствует себя не очень уютно, и поэтому орнитлоестес быстро покидает гнездо, и бежит обратно в живой, зелёный лес. Там он вновь забирается на дерево, и скоро чувствует себя в полной безопасности от обитателей лесного дна. Тем временем самка аллозуха привела свой выводок на водопой. Это лишь край болота, где оно сталкивается с лесом, но уже тут хлюпают под ногами лужи, а водяной пласт пролегает достаточно близко от поверхности почвы, чтобы его можно было выкопать и напиться без необходимости идти туда, где можно завязнуть и утонуть. Архозавриха так и делала в прошлом, и теперь на её тропе есть несколько сравнительно глубоких ямок, где даже она может напиться, не говоря уже о её детях - они кучкуются около двух таких ямок, а их мать идёт к третьей, наблюдая за окрестностями на случай появления более крупных хищников, чем орнитолестес. Но иногда беда приходит оттуда, откуда не ждали: не успела мать подойти к ямке и напиться, как её малыши сами бегут за ней, отчаянно пища. Оказывается, в одной из их ямок поселилась крупная саламандра Юрского периода, и когда малыши решили осушить её дом, она набросилась на них, угрожающе раскрыв пасть. Вообще-то по сравнению даже с малышами, саламандра не очень велика, а мать может раздавить её одной пятой, но в данном случае саламандра невольно сослужила семье большую службу: в кустах просеки прячется настоящий хищник. Этот хищник - самец аллозуха, ещё только двухметровый подросток, который сам только недавно расстался со своей мамой, и который ещё только учится охотится самостоятельно. Мать этого семейства, достигнув шести метров в длину, не только гораздо больше, но и тяжелее и сильнее его, зато недавно вылупившиеся малыши... Но они теперь снова рядом с мамой, и значит, что вне его досягаемости. Самец-подросток теперь может лишь тяжко вздыхать и продолжать лежать в засаде у тропы на водопой. Возможно, ему повезёт и он сможет поймать какого-нибудь молодого зауропода - но это маловероятно. Большинство крупных видов райзухидов гибнет от голода и от зубов более крупных хищников как раз в этом возрасте, когда мать их уже прогнала, а собственной семьи они ещё не завели. Малышей, которые счастливо пьют из новой ямки под призором бдительной мамаши, через несколько лет ожидает такое же будущее. Год первый - редколесье Тем временем, на расстоянии почти в 100 километрах от счастливого семейства, другая пара райзухидов идёт по свежему следу. Их добыча - молодой завропод-суреофор, бронированный родич коренастых диплодокидов и грациозных брахиозавридов. За миллионы лет сосуществования с райзухидами, зауроподы разделились на несколько родов - диплодокиды, которые обитают среди болот, недоступных большинству крупных хищников, брахиозавриды, которые обитают среди лесных чащоб и объедают лесные кроны, и такие вот суреофоры, которые заметно уменьшили длинную шею своих предков-прозавроподов, и выработали бронированную шкуру на спине и хвосте. Юрские виды, правда, уступают в этом вопросе своим потомкам из Мелового вида, но даже сейчас они являются хорошо защищёнными и вооружёнными ящерами, достигая больше семи метров в длину, больше трёх метров в высоту, и веся больше трёх тон. Но хищников, которые преследуют молодого ящера, такие детали не волнуют, хотя бы потому, что он ещё гораздо меньше описанных вверху размеров. Как и двухметровый аллозух, который караулит добычу около тропы на водопой, добыча этой пары - ящер-подросток, который едва достиг в длину трёхметровой отметки. Правда, он уже имеет и бронированные пластины на спине, и колючую палицу на хвосте, но райзухиды не унывают - они умеют справляться и с тем, и с другим. Хищников подбадривает и то, что бронированные ящеры редко пасутся другими стадами, как то делают более крупные зауроподы, что значит, что численное преимущество на их стороне. Последнее особенно важно, так как при обратном стечении обстоятельств аллозухи не стали бы браться за такую дичь: хотя они превышают свою молодую жертву по размерам почти в два раза, даже молодые бронированные ящеры могут нанести своим врагам жуткие рваные раны, не смотря на разницу в размерах. Тут главное - численное преимущество, и оно-то у ящеров есть! Тем временем, молодой зауропод неторопливо идёт впереди своих супостатов. У бронированных зауроподов довольно близорукое зрение, но очень развитое обоняние - но сейчас-то ветра и нет. Но у ящера есть ещё и слух, и он и подсказывает завроподу, что где-то неподалёку находится кто-то ещё - но поскольку ящер не видит и не чует хищников, он продолжает невозмутимо идти вперёд, к особенно привлекательным для него зарослям хвойного кустарника. За динозавром волочится его хвост. Колючая палица на конце его находится в расслабленном состоянии, но несмотря на небольшие мозги, бронированный ящер может в мгновении ока встать в боевую стойку и подняв хвост на нужную высоту, наносить им смертельные удары. В паре, два ящера становятся валетом, и прикрывают уязвимые голову и шею своего партнёра своим хвостом; в небольшом стаде ящеры просто становятся в круг, хвостами вперёд. Но одинокий ящер может полагаться только на себя, и в таком случае, райзухид вполне может переиграть более глупую рептилию и схватить её за голову - особенно, если ему помогает партнёр. Но хищники и их бронерованная жертва не являются единственными животными в этой редколесной роще. Хотя местным деревьям и кустам далеко до хвойных титанов зелёного моря, тут тоже находится обильная древесная фауна - мелкие динозавры-тероподы, птерозавры, крупные насекомые и паукообразные членистоногие, многие их которых в свою очередь следят за сухопутными великанами - может, им тоже перепадёт что-то в случае стычки? Впрочем, другим уже перепало - пасущийся травоядный ящер идёт вперёд как бульдозер, оставляя за собой полосу выеденной и вытоптанной растительности. Хотя бронированные ящеры и являются самыми мелкими их юрских динозавров-завроподов, им всё равно нужно очень много хвои, веточек, листвы и другой зелени, чтобы набить своё брюхо - а пока они пасутся, они вспугивают в воздух множество летающих насекомых, которые служат кормом другим насекомым, а также птерозаврам. Последние, кстати, уже реют вокруг одинокого завропода, раскрывая свои широкие (для своего размера) пасти, и глотая насекомых почти целиком, не разжёвывая. И хотя мозгов у них (в соответствии с размерами тела) тоже не очень много, у них очень хорошее зрение - и они подают сигнал тревоги травоядному динозавру. Реакция молодого заувопода легко предсказуема - он выплёвывает недоеденые ветки и становится в позу угрозы, размахивая своей колючей палицей на хвосте под тревожные крики птерозавров. Но райзухидов напугать трудно - более крупный самец идёт вперёд, в поле зрение динозавра, с угрожающе открытой пастью. Динозавр финтует и пытается нанести удар. Райзухид преподает на передние лапы, и удар колючей палицы уходит в пустоту. Динозавр наносит новый удар - по диагонали, сверху вниз. Райзухид отскакивает в сторону. Динозавр поворачивает голову, чтобы держать хищника в поле зрения - и тут второй архозавр бросается на него с широко раскрытой пастью. Краем второго глаза завропод видит это движение, разворачивается, чтобы встретить нового противника - и тут первый аллозух делает бросок и вцепляется в хвост, почти за боевой палицей динозавра. Он делает рывок - и завропод оседает на задние ноги, приподняв передние от земли. Самка архозавра тем временем уже добежала до ящера и вцепилась ему в голову. Её челюсти сжимаются, её партнёр делает новый рывок - и зауропод падает на землю. Он мёртв. Самец осторожно, на случай рывков при агонии, отпускает хвост динозавра. Самка выпускает из своей пасти голову ящера. Но нет, всё чисто - ящер мёртв, и ничто не помешает хищникам начать его есть. Птерозавры, в том числе и те, что кормились вокруг динозавра, пока тот пасся среди кустов, тоже присоединяются к трапезе - правда, с другого конца, подальше от райзухидов, а рядом с ними - разные хищные насекомые, которые в другое время сами бы попались птерозаврам на зуб. Среди всех этих падальщиков нет только динозавров-тероподов, но их время придёт... Солнце заходит за горизонт, на небе заметно темнеет: день сменяется вечером и ночью. Райзухиды уже доели свою добычу, от неё остались лишь окровавленные кости. Птерозавры и дневные насекомые тоже наелись и разлетелись по ночлегам. На остатки трупа приходят новые падальщики - ночные. Тут есть всё те же насекомые, но теперь к ним присоединяются разные примитивные ящерицы и млекопитающие, а также арахниды. Тем временем, с деревьев спускаются динозавры. Но это не орнитолестесы, вроде того, который грабил гнездо самки аллозуха в погибшем лесу, это коелюрусы. В отличие от орнитолестеса, эти тероподы не имеют хохла или других украшений их перьев, да и на земле они чувствуют себя сравнительно более уверенно, хотя бы потому, что райзухиды предпочитают спать по ночам, а не охотится. Осмотревшись и принюхавшись по сторонам, коелюрусы убеждаются, что райзухиды не остались спать где-нибудь близко, а действительно насытились и покинули эту рощу; убедившись в этом, динозавры начинают лакомиться. Правда, "лакомиться" может быть слишком категоричным, остатков мяса динозавра слишком мало, чтобы насытить всех падальщиков, и коелюрусам приходится сражаться за них не только с агрессивными млекопитающими, но и с ядовитыми арахнидами, особенно скорпионами. Другое дело, что более крупные динозавры сами вполне могут съесть многих из этих соперников. К утру, от молодого зауропода ничего не остаётся, кроме костей, и некоторых частей требухи, которая пришлась не по вкусу не райзухидам, не падальщикам - это кал и содержание пищеварительной системы, полупереваренная хвоя, веточки, листва, перемешенная с галькой, которая у живых животных перемалывает всю эту зелень в силос. Но даже у таких неприятных остатков оказались свои потребители - жуки и кузнечики, которые были способны съесть такую зелень, и не быть съеденными птерозаврами или подобными хищниками. Когда солнце достигло полуденной отметки, от молодого зауропода остались только голые кости, и на сцене появился молодой аллозух, ровесник тому, который подстерегал добычу у тропы к водопою. Обнюхав остатки скелета динозавра он с разочарованным видом отвернулся от них, наложив на них кучу собственного кала. Его роль незавидна, по крайне мере пока он не образовал пару с самкой своего вида. Тогда они смогут активно охотится на более крупную добычу. А пока его место - среди падальщиков, причём среди последних, так как более крупные райзухиды могут напасть на него и съесть, если он попадётся им на глаза в неудачное время. С другого конца рощи раздаётся рёв более взрослых райзухидов, которые напали на след новой добычи. Молодой архозавр прислушивается, и трусит туда - а вдруг повезёт. Вокруг него кружатся птерозавры, которые ловят насекомых, которые были спугнуты проходом более крупного животного. Жизнь в редколесье продолжается. Год третий - в чащобе Глубоко в лесу упало дерево. Оно упало от старости и множества хворей, которые одолевают даже таких богатырей растительного мира. Но его падение открыло окно в тёмном потолке леса, и впустило в лесную глубь солнечный свет. Этот пришелец, как парадоксально это не звучит, замедлит рост тенелюбивых растений в этом окне, и даст шанс ростку нового дерева вырасти на месте падшего богатыря - если его, конечно, не съедят или затопчут разные лесные животные, например, молодые аллозухи. У молодых динозавров, однако, собственные проблемы. Несмотря на материнскую опёку и опыт, из 15 молодых архозавров, осталось только 5... и с материнской опёкой им пришлось расстаться - они уже достаточно большие, чтобы позаботиться о себе, и отбиться (в теории) от других хищников, в основном от более крупных райзухидов. К сожалению, на практике защита количеством срабатывает не очень хорошо, и стайки архозавров-подростков тают почти на глазах, а точнее, на когтях и зубах разных хищников. Другое дело, что такая высокая подростковая смертность компенсирует столь же высокую выживаемость детворы в первый год-другой, когда они живут с матерью... правда, это помогает не всегда. Но пока молодые аллозухи выглядят вполне здоровыми - и самцы, и самки. Последние слегка больше самцов, и более темного цвета. Они уже почти трёхметровой длины и всё ещё очень приличного веса для своих размеров. У них гораздо более мощные челюсти и хвосты, и более мускулистые ноги. На боках у "великолепной пятёрки" уже есть первые шрамы от стычек с врагами или добычи, и они не выглядят слишком потерянными. Их охотничье поведение тоже изменилось. Молодые райзухиды едят любую мелочь, от дохлых рыб до черепах до млекопитающих, если последних удаётся поймать в подлеске. Но повзрослев, и достигнув хотя бы двух метров в длину, они уже начинают охотится на молодых динозавров, а также подъедать остатки охоты более удачливых родичей. Правда, архозавры предпочитают не нападать на древесных тероподов, так как те слишком проворны и увёртливы для них даже на земле, особенно если охота проходит среди живого леса, а не сухостоя. Зато на зауроподов - диплодокидов, брахиозавридов, суреофор - они нападают даже ещё подростками, правда в таком случае им чаще всего попадаются больные или старые особи. Кроме того, архозавры пока охотятся вместе, но со временем семейные узы распадутся и они уйдут в "одинокое плавание". Но для этого они должны подрасти ещё хотя бы на полметра, и перейти из чащи в редколесье. Пока же они ещё охотятся сообща среди рощи древовидных папоротников, и в сопровождении стайки анюрогнатов - мелких лесных птерозавров. Как и их родственники в редколесье, анюрогнаты питаются насекомыми - в первую очередь теми, которые могут летать. Также они сопровождают более крупных животных, архозавров и райзухидов, которые спугивают их с лесной земли. Другое дело, что таких насекомых в лесу, даже из папоротников, не так много, как среди редколесья, и анюрогнаты гораздо больше времени проводят среди лесных крон, где поедают не только летающих, но и ползающих насекомых, а также арахнид и тысяченожек. Лишь самые крупные беспозвоночные, типа жуков-древоточцев и короедов, а также пауков, в безопасности от этих крылатых охотников, которые сами служат кормом древесным динозаврам. Один из таких динозавров, самка орнитолестеса, как раз и наблюдает за птерозаврами и архозаврами среди листьев древесного папоротника. Хотя последний и уступает в высоту настоящим деревьям, он достаточно высок, чтобы динозавр был в безопасности от зубов наземных хищников. Другое дело, что и динозаврихе сейчас не до охоты - она высиживает яйца. В отличие от архозавров, динозавры образуют семейные пары на всю жизнь, а не только от времени к времени - в данную минуту самец орнитолестеса сидит на другом папоротники и ждёт, пока архозавры покинут папоротниковую рощу и он сможет накормить свою подругу. К счастью для мелких динозавров, аллозухи действительно скоро покидают рощу папоротников и идут к болоту на водопой. Они идут всё той же тропой, которую протоптала их мать несколько лет тому назад, но последняя уже покинула это место, когда она прогнала своих детей отсюда, и вряд ли вернётся сюда, пока ей не понадобиться отложить яйца вновь. Поэтому, молодые архозавры идут по тропе достаточно осторожно, и не тратят время на исследование разных интересных троп - а то ещё придётся убегать от более крупной хищницы. Торопясь напиться в волю, пятёрка архозавров пробегает мимо затаившегося в зарослях бронированного ящера. При длине в шесть метров он весит больше трёх тонн, и вполне может дать равный бой даже опытным, матёрым архозаврам, а не только молодым; так что торопливость архозавров даже пошла им на пользу. Даже его шея покрыта бронированными щитками, а шипы его палицы достигают в длину почти метр. Сам же зауропод пришёл сюда не для еды - ящеры этой породы предпочитают хвою папоротникам - а тоже, чтобы напиться. Но этого ему как раз и не удаётся. Пятёрка архозавров, по воле случая, пришла на водопой на достаточно безопасном расстоянии от травоядного богатыря. Но в Юрском периоде обитают и другие крупные хищники, не только архозавры. Фитозавры, которые пережили триасовый катаклизм как и архозавры, расплодились не хуже последних: есть даже сугубо морские виды, а концу мезозоя появятся гиганты, которые не уступят в размерах даже самым большим видам архозавров. Фитозавры надолго будут править в пресных водах мира; лишь массовое вымирание в конце Мелового периода в корне переломит эту ситуацию. Пока пятёрка райзухидов утоляет жажду, фитозавр наблюдает за ними из-под воды, не выдавая своё присутствие не одним движением. Внезапно появившийся на берегу зауропод несколько отвлёк его внимание, но архозавры всё-таки кажутся ему более доступной добычей, и он вновь нацеливается на них. Тем временем, аллозухи уже почти утомили свою жажду, только одна из самок ещё пьёт по настоящему. Один из её братцев шлёпает её хвостом по ноге, та мотает головой, и вода ей попадает в нос. Она вновь трясёт головой с целью прочистить свой нос...и замечает какое-то подозрительное движение под водой. Она инстинктивно отскакивает подальше на берег, и фитозавр промахивается примерно на волосок, и вылетает на берег. Хотя он один, а аллозухов пять, молодые архозавры от неожиданности пугаются и во всю прыть убегают вверх по тропе. Весь этот шум, плеск и топот привлекают внимание зауропода, несмотря на расстояние между ними. Он поворачивает голову, чтобы лучше присмотреться, прислушаться и принюхаться к суматохе, и тут, слева и сзади него, на него нападает одинокий самец аллозуха. Он больше "великолепной пятёрки", он практически взрослый, и он наносит удар прямо в бок динозавра. Это "классический" удар. Укус архозавра раздирает бок травоядного богатыря почти до рёбер, и даже глубже. Зауропод пытается ответить ударом своей палицы на хвосте, но ящер пригибается, и удар уходит в пустоту. Зауропод инстинктивно поворачивает движение своего хвоста назад, снизу вверх, но архозавр наносит удар своей мощной и бронированной головой прямо в живот, где нет никакой брони, даже костей по кожей. От этого удара зауропод падает на бок, его хвост относит в сторону, и архозавр наносит новый ужасный укус - всё в тот же живот. Это смертельный удар: судорога проходит по шести метровому телу динозавра, и всё. Травоядный богатырь скончался. Урча, аллозух принимается за еду. Это всё тот же одинокий самец, который в подростковом возрасте поджидал динозавров у тропы на водопой. Он продолжал в том же духе, и как видно, что успешно. Теперь же он взрослый, и почти готов столбить собственную территорию. Ну а пока, но жадно пожирает убитого динозавра, пока фитозавры не выплыли из болота, и не прогнали его своей численностью.
Дмитрий: Год четвёртый - между чащобой и редколесьем Члены "великолепной пятёрки" достигли почти пять метров в длину, и уже почти готовы разойтись по своим путям. Их поведение всё больше и больше напоминает поведение их родителей - они уже едва выносят присутствие друг друга, и лишь какие-то остатки детского поведения удерживают их от открытой свары. В отношениях между пятёркой внесла свою лепту и погода. Этот год выдался на редкость дождливым и сырым, и молодые аллозухи не спешат переходить в редколесье, где труднее избежать дождя и сырости. Опять-таки, обильная влага означает обилие растительности, что означает обилие травоядных животных, в том числе и лесных зауроподов, брахиозавридов: в этом году они отложили немало кладок, что означает, что где-то через 4-5 месяцев их популяция резко пойдёт вверх. Но природа никогда не даёт что-то бесплатно. Пока лесные жители радовались к жизни, к западу, где горы преградили путь туч к морю, осадков пролилось даже слишком много, горные ручьи и реки вышли из берегов, и вот уже настоящий поток воды, валунов, песка, камней и ила с грязью обрушивается на зелёное море, точнее на те 96 километров, которые расположены рядом с горной грядой, на те километры, где обитает наша "великолепная пятёрка" и другие лесные жители. Тысячи ушей и глаз, пускай и не таких чувствительных, как глаза и уши тероподов и птерозавров видят и слышат эту катастрофу, но этого мало. Множество жителей лесов и болот погибнут, потому что они не смогут плыть, лететь, бежать или ползти достаточно быстро, чтобы избежать смерти среди грязной воды и жидкой грязи. Многие динозавры-завроподы, особенно болотные диплодокиды, найдут свою кончину в этот день; и целые поколения животных поменьше. К счастью, такие катастрофы случаются только раз в несколько столетий; правда, уцелевшим после потопа от этого не легче. Многие из них уцелели, потому что они выбежали из чащобы в редколесье, где напор воды пошёл на убыль, и они смогли обогнать основной потоп в достаточно долго. Среди них и пятёрка молодых, но повзрослевших, райзухидов. Попав в редколесье, они смогли найти достаточно высокий холм, чтобы переждать буйство стихии, и теперь они потихоньку-полегоньку бродят среди разрухи и ищут корм. Рядом с ними ходит небольшое стадо брахиозавридов. Длинные задние ноги и более короткие передние выдают в них жителей густых лесов: брахиозавриды практически не бегают из-за плохой выносливости, но часто встают на задние лапы, чтобы добраться до более высоких и свежих веток лесных деревьев и древовидных папоротников. Их передние лапы тоже плохо приспособлены для долгого передвижения на четвереньках; скорее, брахиозавриды используют их, чтобы хватать стволы и ветви деревьев и сгибать их поближе к своим ртам (которые находятся на концах довольно длинных шей). Но в редколесье эти приспособления бесполезны; можно сказать, что даже вредны. В то же время, взрослый брахиозаврид может достигать в длину немногим больше 11 метров и весить 35 тонн. С одной стороны, это означает, что без подходящей "опоры" в виде титанических деревьев зауроподы передвигаются чуть ли не с черепашьей скоростью. С другой - пятёрка аллозухов так и не осмеливается напасть на зауроподов: даже в густом лесу и в засаде они бы напали на одинокого динозавра, а не на целое стадо. "Конвоируя" таким образом динозавров, архозавры доходят до зарослей араукарий, т.е. после 12 километровой прогулки по редколесью, они снова приходят в более густой лес. Но даже тут всё не так, как было раньше. Подлесок был затоплен и почти целиком погребен слоем грязи, которая в некоторых местах достигла глубины в несколько метров. Брахиозавриды, которые снова могут опираться на стволы деревьев, и которые могут шагнуть за раз на 1.5-3 метра, не испытывают особенного неудобства от такого развития. А вот аллозухи отстают. Их и осталось-то только три, самец и две самки, двое других отошли от своей родни в другие стороны ещё в редколесье. А уцелевшая троица отстала от зауроподов, и теперь активно выкапывает из-под грязи разных утонувших и задохнувшихся животных, иногда - очень даже крупных. Сперва они всё ещё держатся друг друга, но малу помалу, из-за взаимных огрызаний, укусов и ударов хвостами, троица расходится всё дальше и дальше друг от друга, не обращая внимание на этот факт. За этот год молодые райзухиды стали половозрелыми и почти взрослыми, и им уже больше не надо общества друг друга, как это было даже год назад. Рассвет застаёт на новом-старом месте лишь одну из самок "пятёрки", которая деловито вынюхивает что-то в полузатопленной роще речных хвощей. Что именно, догадаться не трудно - среди растений лежит множество трупов и водяных, и сухопутных животных, что привлекает сюда внимание уцелевших хищников и падальщиков. Внезапно, плеск воды отвлекает внимание самки от дохлого фитозавра. Другой райзухид, значительно более матёрый самец, но этого же вида, пересёк реку с целью наестся самому. Молодая самка уступает ему где-то на метр в росте и на несколько центнеров в весе, но не желает уступать ему хорошее место кормежки без борьбы. Оба архозавра приподнимаются на задние лапы и ревут из-за всех сил. Как и следует ожидать, самка уступает ещё самцу и в громкости, и в выносливости, и понемногу, шаг за шагом, она отступает от рощи хвощей. Новые хищники неожиданно ломают эту диспозицию. Это ещё одна пара аллозухов, по росту и весу ближе к самке, чем к самцу. Возможно, это другие брат и сестра первой самки, и ещё вчера они бы работали вместе, чтобы отогнать от рощи более взрослого архозавра. Но теперь семейные узы распались, и когда взрослый архозавр поворачивается, чтобы отогнать новых пришельцев, самка присоединяется к нему. У архозавров нет таких крепких семейных связей как у тероподов, но есть хорошая память, и самка часто держится рядом с территорией того самца, который оплодотворил её в прошлый раз. Возможно, он будет отцом её следующих в будущем, а также хорошим партнёром для охоты. Поэтому, оценив силу и мощь первого самца, молодая самка, решает поддержать его - у самца помоложе похоже есть уже партнёрша, и ей с ним уже ничего не светит. Молодая же пара не рискует вступать в противоборство против более мощного райзухида, особенно когда схватка будет честной, два на два. Поэтому, поворчав для проформы, они отступают и идут искать себе другое место для прокорма, благо что их ещё не мало. Оставшись же с самцом одна на один, самка принимает подчинённое положение и урчит, а точнее - рычит, но на самых высоких и тонких тонах, которые она способна делать. Самец придирчиво осматривает её - самка ещё несколько мелка и легковесна для полного роста и веса, но обнюхивая её во всех нужных местах наводит на мысль, что она уже вполне взрослая. Поэтому он отвечает ей глухим, нутряным ворчанием, которое говорит самке, что он её принял и оценил. Сейчас не время для брачного сезона, но рассвет архозавры встречают бок-о-бок, вполне мирно... и в компании бронированных завроподов-суреофор, которые встречают пару хищников всем стадом, угрожающе двигая пластинами брони, и размахивая палицами на хвостах. Сейчас численный перевес работает против архозавров, и они вынуждены удалиться, сердито огрызаясь. Зауроподы же, видя, что архозавры не собираются нападать на них, ломают свой боевой круг и начинают жадно поедать хвощи. В отличие от брахиозавридов, эти зауроподы переносят массовую потерю подлеска (а также редколесья) гораздо хуже - пропала большая часть их корма, назревает массовая миграция в другие края, а это означает ещё большое сокращение популяции вида - мигрирующие динозавры легко становятся жертвами райзухидов разных видов. Но кроме райзухидов существуют и другие хищники: когда один из зауроподов подходит к речке, чтобы промыть рот и горло после грязных хвощей, голодный и злой фитозавр набрасывается на него из воды... только чтобы бессильно откатиться обратно, со сломанными зубами: даже шея у бронированных зауроподов покрыта острыми щитками, да и кости динозавра по зубам лишь архозаврам: зубы фитозавров приспособлены для ловли менее бронированных животных, например молодых диплодокидов, болотных зауроподов. Правда, и ответный удар хвостом динозавра по воде не достиг цели: фитозавр уплыл искать себе добычу по мягче. Тряся окровавленной головой, зауропод спешит вслед за своим стадом, искать новую еду. Жизнь после катастрофы налаживается. Год двенадцатый - редколесье Со времён великого потопа прошло восемь лет, и жизнь понемногу вошла в новую колею. Старые мёртвые деревья, жертвы пожара, были сметены наводнением, и их обугленные тела медленно каменеют под горой грязи, которая, в свою очередь, стала основой нового болота. Оно, правда, несколько меньше старого, но уже обросло обильной растительностью, которое уже служит убежищем разным амфибиям и рептилиям, млекопитающим и птерозаврам, насекомым и другим беспозвоночным. Вокруг болота раскинулось редколесье, среди которого возвышаются, как часовые, деревья, не пережившие наводнение. Этот сухостой, как и гораздо более мелкие и колючие деревца и кустарники редколесья служат домом для разных древесных животных, в том числе и для динозавров-тераподов. В редколесье, конечно, обитают и животные много крупнее тероподов - их родичи зауроподы, а также разные райзухиды; их гнёзда, кучи прелой листвы, земли и веток возвышаются среди кустов как небольшие холмы. Возле одного такого холма наблюдается какое-то подозрительное движение, а пара птерозавров, чьи собственные голодные птенцы пищат из дупел засохших деревьев, подлетают поближе, чтобы рассмотреть, что тут происходит - а происходит тут следующее: самец-аллозух, ещё молодой и только четыре с половиной метра в длину направляется к чужому гнезду, чтобы приятно пообедать яйцами. То, что это практически каннибализм архозавра не волнует: эта черта была ещё у его триасовых предков, и сохранилась в их потомках без особых изменений. Изменилась, собственно, ситуация: когда до гнезда осталось меньше пяти метров, со стороны болота раздаётся предупреждающий рёв, и из зарослей, со всей скоростью и разинутой пастью, выбегает мать-родительница кладки. Но в отличие от тероподов (те же коелюрусы забились куда подальше, когда услышали этот рёв), архозавр не испугался, а развернулся и громко, предупреждающее зарычал, готовый драться и с родительницей, если надо. Это значит, что он дошёл до крайней черты, и готов насытиться, не смотря не на что. Это не удивительно - за последние восемь лет местная популяция брахиозавридов сильно сократилась, да и диплодокиды покинули эти места, а бронированных завроподов-суреофор брать в одиночку не каждый сможет. Два архозавра сталкиваются друг с другом с шумом и грохотом, который разносится глубоко по редколесью. Даже бронированные зауроподы перестают жевать на минутку и прислушиваются, что где. Слышат это и плотоядные обитатели редколесья, и спешат на шум драки с возможностью подкрепиться. Тем временем, драка идёт с переменным успехом: мать больше и тяжелее чужака, но тот бьётся со всеми силами, которое даёт ему отчаянье, а пасть у него немногим хуже чем у самки. Шаг за шагом он теснит её от яиц в сторону болота, где больший вес его противницы будет скорее недостатком, чем преимуществом. Но та, внезапно делает рывок, и оба архозавра снова катаются среди кустов. Мощный удар когтистой лапы отбросил мародёра от самки. Это владелец местной территории, самец, значительно более мощный и матёрый чем мародёр, настиг чужака в своих владениях, и одним ударом порвал ему бок. Это решает дело, и мародёр убегает, оставляя за собой кровавый след... и двух других архозавров, которые настороженно смотрят друг на друга: что один самец-каннибал, что другой. Так проходит несколько минут, после чего самец резко фыркает и уходит дальше, гоняться за мародёром; самка же возвращается к гнезду, где уже слышен писк её детворы. Аллозухи и родственные им райзухиды позднего Юрского периода не дотянут до его конца. Природа отмерила им пять миллионов лет на сосуществование, после чего они вымрут, оставив после себя более удачливых потомков. Но это уже совершенно другая история.
Медведь_жив!: Все ответы никуда не потерялись, они в теме "Обсуждение творчества гостей"
Дмитрий: Песни поддатого Пегаса - 3 Прогулкам с Динозаврами посвящается... Жестокое море (Юрский период, 149 миллионов лет назад) Июнь - коралловые рифы На южном конце длинного морского пути, который объединяет океаны Фетиды и Северный, лежит широкое, мелкое, прибрежное море, покрытое тысячами островов. С точки зрения полёта птерозавра (а они весьма преуспели на новых, открытых пространствах Юрского мира), каждая одинокая зелёная точка суши окружена бледными коралловыми рифами и более тёмно-синими морскими пространствами. Иногда - на более крупных островах - есть родники и реки, которые несут обильное количество ила в лазурные воды моря. Всё это - результат миллионов лет геологических изменений, которые привели к концу время титанов, и сокрушили практически навечно суперконтинент Пангеи, с его лесными, болотными и редколесными массивами. Теперь местные леса, а вернее - рощи, растут только на более крупных островах, отрезанные морскими водами от новых, более мелких материков к западу и востоку от моря, а на самых крошечных островках их нет совсем... Тем временем, к северу от океана Фетиды воды несколько мелеют и светлеют, и вот тут-то и находятся острова, которые со временем станут частью оксфордских глин. Более холодное и обогащённое течение океана достигает всё-таки этот мирок, но всё равно, воды тут довольно устойчивы, морских течений как таковых в этом древнем море почти нет, и поэтому местные морские жители очень часто имеют очень специфические облики. Вот например, на берегу одного из этих безымянных островов, сравнительно мелкого по размеру, лежит рептилия-плезиозавр, греясь под солнышком. Этот плезиозавр принадлежит виду криптоклидусов, достигает в длину чуть более трёх метров, и его когтистые ласты цепко держатся за коралловых риф, на котором данный ящер и лежит. На конце его сравнительно длинной шеи лежит очень маленькая головка, которая кивает вверх и вниз в одном ритме с волнами, которые перекидываются через риф. Хотя солнце взошло только недавно, температура воздуха уже очень высока, и рептилия бы начала перегреваться, если бы прохладные волны не охлаждали его тело то с одной, то с другой стороны, по мере того, как морской ящер сонливо поворачивается с боку на бок. Он не одинок - другой его сородич греется точно также на расстоянии где-то в полсотни метров, но первый криптоклидус не обращает на него внимание: криптоклидусы охотятся на мелких рыб и головоногих вдалеке от берега, а на суше обращают друг на друга внимание только в брачный период. Тем временем, солнце начинает греть особенно жарко, и криптоклидус покидает свой риф и погружается в воду. Там, под водой всё же достаточно прохладней чем на воздухе, и четыре ласта плезиозавра свободно передвигают его бочкообразное туловище. Когда передняя пара ласт опускается вниз, задняя пара поднимается наверх, а когда опускаются они, то поднимаются передние. Чередуя таким образом свои ласты, криптоклидус выискивает свою добычу среди рифов и зарослей водорослей. Каждый ласт рептилии обладает мощной мускулатурой и способен двигаться слаженно или раздельно - т.е., плезиозавр может двигать только один ласт для быстрого поворота, или всеми четырьмя одновременно если ему надо сделать быстрый бросок. Где-то через полтора километра от берега, плезиозавр натыкается на пересфинктеса - массивного головоногого моллюска. Криптоклидусы едят головоногих, особенно пелагических планктонофагов, но этот аммонит с раковиной размером почти в метр слишком велик и округл даже для растяжимых челюстей и глотки плезиозавра, поэтому тот проплывает мимо. Аммонит же продолжает кормиться и плавать, фильтрируя планктон их окружающей его воды при помощи специализированных щупалец, которые создают липкую ловчую сеть для разных существ во много раз меньше самого аммонита. Поэтому, моллюск должен насыщаться в течение почти всего дня и даже ночи, если она достаточно спокойная и светлая. Но аммонита это не тревожит - головоногие питались таким способом ещё начиная с ордовикского камеракероса, и будут продолжаться кормится так (пускай и гораздо более меньшим количеством видов) после гибели динозавров. Под щупальцами у пересфинктеса расположен небольшой сифон, что позволяет моллюску быстро передвигаться от рифа к рифу, или от морского дна наверх либо наоборот, а другие щупальца - не ловчие - помогают ему рулить и избежать столкновения с другими животными, рифами, и другими препятствиями на его пути. Как было сказано выше, пересфинктес слишком крупное животное для плезиозавра, но когда рептилия проплывает мимо, моллюск высовывает свой сифон и пытается уйти от врага. Это, в принципе, является правильным действием - инстинкта крипктоклидуса вполне хватает, чтобы попытаться разбить хрупкую раковину моллюска об риф ударом своей головы и съесть то, что останется. Но когда пересфинктес покидает опасное для него места, криптоклидусу остаётся только искать что-нибудь другое. В отличие от моллюсков и некоторых других морских животных, юрские длинношеие плезиозавры как криптоклидус едят не планктон, но более крупных пелагических животных, многие из которых как раз и кормятся планктоном, и возможно съели бы его совсем, если бы не такие хищники, как криптоклидус, и таким образом эта богатая экосистема продолжает существовать. В ней участвуют двухстворчатые моллюски и морские перья, разнообразные губки - далёкие, примитивные родичи кораллов-строителей рифов, и обитающие около них морские членистоногие, улитки и хищные черви. Над ними плавают костные и хрящевые рыбы, а также пелагические головоногие моллюски. Хотя территория каждого отдельного обитателя рифа очень и очень мала, сам риф тянется на сотни километров, разделяя морское дно на неравномерные участки, на манер одеяла из лоскутков. Облик коралловых рифов меняется от зависимости глубины моря и океанов, но здесь, на одном из самых равномерных и обычно спокойных участков морской стихии, кораллы растут практически везде - кроме тех мест, где ил, выносимый в море островными реками не даёт ему закрепиться. Кроме пересфинктесов, многие другие виды аммонитов питаются планктоном. Сотни этих округлых броненосных моллюсков парят среди морских вод, активно поедая разный планктон, невидимый их глазам. Среди них иногда видны более вытянутые и овальные тела предков современных кальмаров-белемнитов, тоже бронированных, но гораздо более мелких и лёгких чем аммониты, и поэтому являющихся обильной пищей разным крупным хищникам морей и океанов. Поэтому, эти моллюски также гораздо более прыткие и осторожные, чем аммониты. Но плезиозавр-криптоклидус, плывущий на несколько метров глубже кальмаров-белемнитов, знает как и умеет на них охотится. Несмотря на его массивный размер, головоногие моллюски не замечают своего врага - песочно-бурое тело рептилии, с дополнительным крапчатым узором, который "разбивает" очертания тела создаёт вполне приличный камуфляж для охоты на рифе. Ласты плезиозавра, достигая почти два метра в длину, бесшумно несут его сквозь толщу воды, а благодаря его шее, пускай и сравнительно короткой для длинношеего плезиозавра, он может держаться на более низкой глубине чем его добыча. Всё это позволяет плезиозавру незаметно подплыть к своей добыче, продолжая наблюдать за нею - его глаза находятся на самом верху его головы, и таким образом, находясь внизу, плезиозавр только выигрывает на своём положении. Очень медленно, морской ящер начинает всплывать, держа переднюю пару плавников книзу, а заднюю кверху, готовый поменять эту позицию только в самый последний момент. Охота морского ящера началась всерьёз. Внезапно, в самый последний момент стая головоногих моллюсков меняет своё положению и начинает плыть в новую сторону. Плезиозавр только и ждал этого момента - резкое движение плавниками, и голова ящера на длинной шее влетает в стаю белемнитов как булава. Как и у других плезиозавров, голова у криптоклидуса достигает лишь чуть больше полметра в длину, но этот скромный - по меркам юрских рептилий - размер компенсируется челюстями, которые могут выдвигаться вперёд и в стороны, на манер змеиных. Но в отличие от змей, чьи пасти обладают только двумя зубами, пускай и ядовитыми, пасть криптоклидуса полна длинных, тонких и острых зубов, которые, смыкаясь, создают настоящую ловушку для скользких пелагических рыб и головоногих. Так вот и в этот раз - когда суматоха, улеглась и волны разогнали и расчистили воду от чернильных клякс головоногих, три-четыре белемнита осталось у криптоклидуса во рту. Высунув из воды свою голову, плезиозавр постепенно возвращает в нормальную позицию свои выдвижные челюсти, одновременно с этим выталкивая из-за рта ненужную ему морскую воду и глотая пойманных кальмаров одного за другим. Проглотив последнего, он делает выдох, создавая фонтан на манер китов кайнозоя, и наполняя свои лёгкие новым воздухом, уходит на глубину. Этот маневр не остаётся незамеченным другими животными этого морского мира. Несколько птерозавров, также охотящихся на подводных животных плавающих недалеко от поверхности, видят бочкообразное тело ныряющего плезиозавра и спешно покидают это место - морской ящер вполне способен атаковать и добыть одного из них на обед. Но этот ящер пока не заинтересован в новой добыче - наоборот, он опускается ещё глубже, к самому морскому дну, и начинает копать его когтями на передних ластах. Обычно так плезиозавр добывал донных червей, мелких рыбок и ракообразных моллюсков, но сейчас ему нужна добыча другого сорта - мелкая морская галька, которую он глотает ещё легче, чем рыб и кальмаров. Набив галькой желудок плезиозавр не только обзавёлся балластом, который поможет ему оставаться в толще воды не всплывая на поверхность, но и средством, которое поможет ему "перемолоть" и переварить свою добычу, проглоченную целиком - как и большинство других рептилий, зубы криптоклидуса просто не способны разжёвывать свою добычу, что, впрочем, и к лучшему: белемниты покрыты панцирем, которые способны сломать многие зубы, а у рыб эту функцию выполняют костяные панцири и чешуя. Набив свой желудок нужным количеством гальки, плезиозавр снова уходит в активное плавание, посматривая по сторонам в поисках добычи. На этот раз он замечает в толще вод расплывчатый силуэт другой морской рептилии, которая была чуть крупнее его, но с совершенно другой формой тела. Заметив его, плезиозавр делает резкий поворот и уплывает обратно в сторону берега - он уже встречался с рептилиями такого вида, и знает, что находится с ними в воде просто бесполезно: оптальмозавры приплывают в этот край моря каждый год, и в это время становятся особенно боевыми, и способны дать отпор даже такой крупной рептилии, как криптоклидус. Оптальмозавры являются представителями семейства ихтиозавров, рыбоящеров. Когда-то, в триасовый период мезозоя, эти дельфиноподобные морские ящеры правили мировыми морями. Но теперь, с появлением новых морских рептилий - морских фитозавров, плезиозавров и их родственников - ихтиозавры понемногу сдают свои позиции и к началу мелового периода вымрут совсем. Но пока оптальмозавры ещё водятся в достаточно многочисленных и обильных стаях, чтобы постоять за себя перед почти любыми крупными пелагическими морскими хищниками. Но их молодняк - это совсем другая история. Плывя сквозь толщу морских вод при помощи своих хвостов, на манер рыб или китообразных млекопитающих, оптальмозавры оставляют уплывающего плезиозавра далеко в стороне. Более мелкий и неповоротливый криптоклидус был бы в данном случае был бы нежелательным соседом, а сравнительная мелкота местных вод по сравнению с водами Фетиды значительно уравняла бы шансы двух видов, вздумай бы плезиозавр напасть на одного из них. Но сейчас сила всё же на стороне новоприбывших, и плезиозавр спешно покидает эти воды. Оставшись сами по себе, оптальмозавры продолжают плыть и осматривать окрестности. Из-за обилия планктона, а также речного ила и других элементов, вода мелкого моря несколько мутноватая, особенно по сравнению с океанической. Даже такие приспособленные морские охотники как криптоклидус, предпочитают использовать не только свои глаза, но также нюх и чувствительную кожу, которая ощущает колебания воды, а по ночам вообще предпочитают спать на суше, а не охотится. Но глаза оптальмозавров специально приспособлены для охоты в темноте - не важно, если эта темнота ночи с поверхности планеты или глубин Фетиды, где просто не проникают солнечные лучи, где эти рыбоящеры добывают большую часть своей добычи - глубоководных рыб и членистоногих. Но сейчас, в это раннее лето, эта стая рептилий-самок была вынуждена покинуть свои океанические просторы и отправиться сюда, на сотни километров прочь от Фетиды, чтобы дать начало новому поколению своего вида среди этого мелководья. В ближайшем будущем, тут соберется не меньше 10,000 самок этого вида, что надолго вновь изменить экосистему этого подводного мирка. Ихтиозавры любого вида, в том числе и эти, отличаются от других морских рептилий тем, что не откладывают яйца, но рождают своих детёнышей живьём. Это избавило их от необходимости покидать море ради суши даже на самый короткий период времени, и рисковать своим будущим поколением в виде беззащитных яиц. Это развитие - от яйцекладки до рождения живьём также помогло ихтиозаврам стать самыми успешными обитателями мирового океана триаса и начала юра, но теперь, с изменением мировой географии, они вынуждены уступать морским рептилиям нового толка... Ихтиозавры - обитатели открытых, глубоких вод. Они возникли в мировой океане триаса, когда Пангея только начинала распадаться. В то время не было таких мелководных, почти застойных морей как это, и другие морские рептилии держались у берегов, предпочитая земноводный образ жизни. Ихтиозавры же, открыто перейдя на полностью водяной образ жизни, оказались полностью вне конкуренции, среди них появились даже планктонофагные виды, вроде кимбоспондулуса. Но с тех пор прошло немало миллионов лет, и геологические, а также географические изменения планеты уничтожили ту экосистему, которая была так благовольная к ихтиозаврам на другую, более суровую для них. Одни воды стали слишком глубокими даже для них, другие слишком мелкими, и это стало началом конца даже столь великолепно приспособленных для водной среды ящеров. Тем временем, самки оптальмозавров всё пребывают и пребывают на мелководье среди островов, и демонстрируют свою неприспособленность к этой среде обитания: они не способны, на манер плезиозавров, передвигаться по сухим или совсем уже мелким местам при помощи когтистых ласт - ласт у оптальмозавров нет совсем, есть лишь плавники, которыми они рулят и направляют движение хвостом, как это делают разные рыбы. Поэтому, будущие матери вынуждены держаться на определённой глубине, которой начинает не хватать всем 10,000 рептилий. Постепенно, начинается определённая давка, в процессе которой ихтиозаврихи оттесняют своих соперниц либо к морскому дну, либо на самую поверхность воды, либо слишком близко к берегам островов, либо слишком далеко от прибрежных рифов. Всё это грозит нежелательными последствиями либо матерям, либо их ещё народившимся детёнышам, и ихтиозаврихи отчаянно выясняют отношения, нанося друг другу удары рылами либо хвостами. Другим обитателям этих вод тоже приходится несладко - такое обилие хищниц приводит к тому, что все более-менее крупные пелагические животные покинули рифы ради суши или более глубоких вод, либо притаились среди кораллов и других убежищ на морском дне и пережидают это голодное время. Но в других местах прибытие такого множества "гостей" проходит гораздо менее заметно - в том числе и на острове, около которого собрались ихтиозаврихи. Данный остров находится очень невысоко над уровнем мелководного моря, и является жертвой разных бурь и штормов, которые хоть и редкие гости в этой морской низине, но зато сокрушительные, приводящие в таком случае к потопам и дальнейшем загрязнению окружающей морской воды. В связи с этим, сухопутные обитатели островной фауны и флоры выработали собственные методы борьбы со стихией. Также, эти острова покрыты рощами не только примитивных хвойных, но и других, более древних растений, многие их которых уже исчезли на новых материках. По сравнению со своими предками, это невысокие растения, не выше 2-3 метров, но самым старым из них по 200 лет или больше. Их короткие и коренастые стволы делают их выносливым к ударам непогоды, а их корни, находясь в полу-симбиотических отношениях с корнями хвойных, делают их ещё более устойчивыми во время бурь и наводнений. Точно также действуют и существуют хвойные деревья, которые растут бок-о-бок с ними. Они столь же короткие и коренастые, а их семена переносятся от острова к острову не только ветром, но и водой. Последнее, правда, случается редко - в морской воде существует достаточное количество животных, которые могут съесть даже такую растительную пищу - но всё же случается. Особенно в этом преуспел некий местный жук, которые питается почти только семенами, хвоей и древесиной этих деревьев. Со временем, конечно, ситуация изменится, и эти мелководные моря и острова исчезнут совсем, но потомки их обитателей, перенесённые ветрами и течениями к берегам новых материков, дадут начала новым видам растений и животных, которые весьма сильно изменят мир во время мелового периода. Тоже самое можно сказать и о позвоночных обитателях этих островов. Среди них самыми распространенными являются красноклювые птерозавры-рамфоринхи. Их предки были дальними родичами анюрогнатов и других лесных птерозавров, которые и теперь обитают среди лесных массивов новых материков, но по мере вымирания этих растительных титанов, их численность тоже сокращается. Зато рамфоринхи и их родичи, которые перешли от закрытых лесных пространств к открытым морским, процветают, и будут процветать до самого конца мезозоя. Впрочем, до конца мезозоя ещё далеко, а рамфоринхи процветают уже сейчас, будучи такими же обычными созданиями, как чайки в наше время. Их поведение также напоминает поведение морских птиц, вплоть до "птичьих базаров", которые образуются на любых удобных для этого островках, чаще всего слишком мелких, чтобы привлечь внимание крупных местных хищников. Но кроме сухопутных хищников, есть и хищники морские, в том числе и ихтиозавры, которые вдобавок ещё и распугали всю рыбу с белемнитами на многие километры вдаль от острова, и птерозаврам приходится проводить эти дни хоть и в безопасности, но голодными, так как собственно на островах еды существенно меньше, чем в воде вокруг них. Но рамфоринхи, в отличие от оптальмозавров, способны есть гораздо больше количество видов животных, в том числе и тех, которые обитают на дне морском и выползают на берега острова, чтобы отложить свои яички - и по счастливому совпадению, это время приходится на данные вечера и ночи. Эти животные - так называемые мечехвосты, представители древнего отряда членистоногих, которые доживут до современных дней. Но рамфоринхов это не волнует - наоборот, они готовятся поедают максимальное количество яичек мечехвостов, которые поместится в их желудках, и вынужденный пост из-за присутствия ихтиозаврих только усилил их аппетит. Пока рамфоринхи обсуждают предстоящий "праздник морепродуктов", они сами служат целями косых взглядов плезиозавров-криптоклидусов, которые тоже вынуждены голодать из-за ихтиозаврих. Такая большая стая их соперниц вполне способна дать плезиозаврам смертельный отпор, переломав им плавники или перекусив шеи, вздумай те напасть на них - поэтому незадачливые охотники предпочитают пережидать опасное для них время на суше. Тем временем, небо и море заметно темнеют и сливаются друг с другом. На мир конца юрского периода наступает ночь. Июль - время для роста Наступает середина лета, и на мелководное море падает настоящая жара. Сухопутным растением, правда, она нипочем - их корни достигают глубоко под поверхность острова, где они всасывают в себя подземные воды и питательные вещества, а их стволы и хвоя свободно выносят даже такую жару, как её выносили их материковые предки. Их животные соседи, например птерозавры-рамфоринхи, тоже приспособились к такой жаркой погоде, отложив свои яйца в тенистых пещерках расположенных в горных утёсах морского мелководья и берегов острова. Взрослым особям жара страшна ещё меньше - они либо отдыхают в тени тех же утёсов, либо играют среди мелких волн, набирая полные клювы воды и обрызгивая друг друга. Но такие игры всегда чреваты опасностью из-под воды. Несколько птерозавров, спустившись слишком низко к поверхности воды, внезапно исчезают в гаргулье-подобной пасти юстрептоспондулуса. Несмотря на форму морды, эта рептилия не райзухид, которые сейчас переживают не самые лучшие времена, но, подобно тем же птерозаврам, выходец из лесных массивов - древесный динозавр-теропод на манер орниотолестеса. Достигая в среднем длины небольшого криптоклидуса, этот ящер гораздо массивнее и тяжелей своего древесного предка, а вместо лазанья по местным деревьям, он предпочитает нырять и плавать. Юстрептоспондулус - неприхотливый едок, как и другие тероподы: когда ему совсем уж голодно, он может глодать даже кораллы ради полипов, но вообще-то он предпочитает кораллам всё остальное, в том числе и морских птерозавров, на которых он не безуспешно охотится. Пока рамфоринхи передают друг другу сигнал уже бесполезной для них тревоги, динозавр выбирается на берег. Его лапы больше приспособлены для плаванья чем для суши, но он по прежнему самое быстрое животное на этих островах, а этот конкретный ящер, достигая в длину три с половиной метра, ещё и самый крупное - больше чем местные плезиозавры. И всё равно грязно бурая шкура теропода покрыта более светлыми шрамами - следами долгой и нелёгкой жизни, полной путешествий. Данное путешествие, впрочем, подошло к концу - динозавр выбрался на берег, отряхнулся и пошёл в глубь острова, чтобы отдохнуть, вытянувшись на куче сухих и отпавших веток. Перегрев ему пока не грозит - он ещё вполне мокрый и как раз должен разогреться после достаточно прохладного купания... Пока теропод греется под жарким солнцем, рамфоринхи продолжают оповещать своих сородичей об его прибытии. Динозавру на них наплевать, но несколько плезиозавров, которые тоже собирались выползти на берег, резко поворачивают, и уплывают на другие места лежки - юстрептоспондулус вполне способен напасть, убить и съесть одного из них, несмотря на почти одинаковые размеры: плезиозавры способны передвигаться по суше, но они гораздо менее проворны чем динозавры, а с наступлением темноты, эта разница в скорости станет ещё заметнее. Проплывая, плезиозавры замечают нескольких ихтиозаврих. Хотя период родов этих морских рептилий приходится на июнь, общее количество самок этого вида такого, что и на июль приходится достаточно рожениц...но их уже недостаточно, чтобы дать плезиозаврам общественный отбор, если они вздумают познакомится с оптальмозаврихами поближе и попробовать их на вкус. Данный случай, правда, не из таких: плезиозавры как раз сыты и хотят отдохнуть, а не набить брюха ещё и мясом ихтиозавра. Но, уже одно только их присутствие приводит к тому, что ихтиозаврихи инстинктивно начинают рожать ещё быстрее, что приводит к преждевременным родам, бойким новорождённым детёнышам, и запаху менструальной крови, которая распространяется далеко среди мелкой воды. Пока их матери приходят в себя после родов, ихтиозаврики не теряют время даром: они выныривают на поверхность, набирают полные лёгкие воды, и ныряют на дно к рифам, подальше от плезиозавров, акул, и других крупных хищников этих вод. Будучи раз в восемь меньше своих мам, они уступают им во всём, и конкретно ведут другой образ жизни - приспособленный как раз для этого мелководья. Такая разница в образе жизни является эволюционным приспособлением ихтиозавров ещё со времён триаса, когда молодняк этих держался поближе к берегам Пангеи, и за все эти миллионы лет он себя оправдал, но теперь, увы, происходят сбои - но уже не из-за новой географии мира, но из-за его новых обитателей. Например, акулы появились задолго до первых морских рептилий, и вообще являются первыми позвоночными животными с действующими челюстями и зубами (планктонофаги в лице костных псевдочелюстных рыб вроде диниктиса не в счёт). Выжив в тяжкой борьбе с такими соперниками как морские скорпионы и другие членистоногие, до появления первых морских рептилий акулы правили морями...и будут править когда гигантские морские рептилии исчезнут из морей. Но пока акулы, как и другие морские хищники вроде фитозавров, служат лишь закуской к настоящим морским владыкам - и один из них направляется сюда. Это дальний родич плезиозавров - плиозавр лиоплюродон, настоящее морское чудовище, покрытое чёрно-белой шкурой... и пастью, которая способна проглотить плезиозавра или ихтиозавра целиком. Это-то лиоплюродон и намеривается сделать, полу-плывя полу-ползя по дну в сторону незадачливых рожениц. И в то же время везучих. Хотя, как и плезиозавры, плиозавры имеют когтистые ласты для передвижения по суше, лиоплюродоны слишком велики и массивны для местных мелководных коралловых рифов, и этот самец, раза в два больше самого большого аллозуха, просто не может пробраться туда - ему просто не хватит воды среди коралловых рифов. Одним словом, в природе нет худа без добра. В открытом океане, плиозавр легко бы догнал и проглотил любую из беременных ихтиозаврих, но тут, на заросшем кораллами мелководье, он может видеть, но не может их достать. С другой стороны, местные акулы, хотя и уступают в размере ихтиозаврихам раза в два, вполне могут напасть на ослабленных животных сейчас - но держатся подальше из-за голодного и разозлённого плиозавра. Наконец, опоздавшие оптальмозаврихи сейчас вынуждены держаться в более мелких водах - подальше от морского великана, но их небольшая численность, которая и привела их изначально к беде, сейчас работает им на руку - они сейчас вполне могут прокормиться в этом месте, тогда как в июне, при изначальном количестве их сородичей, такого бы не было. На ситуацию влияет и то, что родившиеся раньше детёныши других оптальмозаврих уже освоились на рифах и шныряют тут и там. Слишком мелкие и малоопытные, чтобы понимать - даже инстинктивно - чем им грозит присутствие лиоплюродона и взрослых сородичей, они продолжают сновать тут и там, и тут начинается трагедия. Каннибализм среди рептилий не редкость, и со времён юрского периода ситуация изменилась мало. Воспользовавшись тем, что плиозавр не может до них добраться, а акулы держатся до них подальше, ихтиозаврихи начинают охоту на чужых отпрысков, от голода забыв про осторожность. Всё решает время. Даже на мелководном юрском море бывают приливы и отливы, и восходом луны наступил как раз прилив. Уровень воды пошёл наверх, и лиоплюродону этого хватило, чтобы пойти вперёд, в стиле несокрушимого танка-амфибии и полу-ползая по рифу и полу-плавая в мелкой воде резво нагнать одну из ихтиозаврих и схватить её своей ужасной пастью. По воде поплыли тёмные волны ихтиозавровой крови, и акулы бросились вперёд, а оптальмозаврихи наутёк. Детёныши, как их так и чужые, не стали дожидаться продолжения сюжета, и тоже бросились - в расселины рифов и заросли водорослей, подальше от акульих пастей. Правда, и тут не всегда безопасно - миксины, потомки первейших бесчелюстных позвоночных - пережили все климатические катаклизмы, выпавшие на рубеже палеозоя и мезозоя, и вполне приспособились к новым средам подводного обитания. Несмотря на свое "тихоходство", по ночам, особенно когда вода слишком темна и взбудоражена действием иных природных сил, миксины вполне могут поймать и засосать молодого ихтиозаврика... Из-за действия взрослых оптальмозаврих, лиоплюродона и акул, эта ночь для миксин выпала особенно удачной.
Дмитрий: Сентябрь - гонка за жизнь Утро начинается ужасно - запахом крови. Хотя некоторые плезиозавры знают про юстрептоспондулуса, который обосновался на большом острове, они не передают эту весть своим сородичам, как это делают птерозавры. В результате, один из криптоклидусов, решив переночевать на оном куске суши, попал динозавру на ужин, и даже ещё остался на завтрак. Несмотря на схожие размеры, динозавр гораздо проворнее морского ящера на суше, да и челюсти с зубами у него гораздо мощнее. В результате, он полулежит на берегу, отрывая своими челюстями большие куски мяса, которые он глотает почти целиком, не разжёвывая, пока стая рамфоринхов продолжает виться над ним, издавая крики, оповещающие не столько о тревоги, сколько о возможном завтраке для птерозавров - после того как динозавр насытится и уйдёт. В таком случае полу-обглоданные кости криптоклидуса просто скроются под чёрным ковром морских птерозавров. Пока на суше острова происходит эта драма, в море всё идёт своим чередом. Взрослые оптальмозаврихи давно покинули эти воды, и вернувшись в глубоководную Фетиду. Зато их молодняк, повзрослев и став более неуязвим от местных хищников, кроме акул, вполне освоился на этом мелководном рифе и активно снуёт тут и там, разыскивая, чего бы поесть? Они по прежнему отличаются от своих родителей - причём не только размерами, но и зубами. Взрослые ихтиозавры - проворные обитатели открытых глубоководных вод, питающиеся только пелагическими рыбами и головоногими моллюсками, в основном предками кальмаров. Но их малыши, особенно когда они совсем уж маленькие, просто не имеют силёнок для такого образа жизни. Поэтому, они обитают на рифах, где можно скрыться от опасности, а не только убежать, и где обитает не только более разнообразная, и более защищённая (панцирем или раковиной) добыча. Чтобы с ней справиться, более короткие рыла молодняка оптальмозавров вооружены короткими, но вполне действующими зубами, которые помогают разломать эту защиту. Взрослым оптальмозаврам эти зубы не к чему, они глотают свою добычу целиком, не разжёвывая её. Но молодняк такие фокусы делать пока не может - слишком мал. И поэтому, в качестве примера, одному молодому оптальмозаврику приходится изрядно повозиться с небольшим аммонитом. Эти пелагические головоногие моллюски не могут плавать так быстро как их родичи кальмары-белемниты из-за их округлых а не вытянутых раковин, да и в маневренности. Последняя же на рифах очень важна, а молодые морские рептилии, будучи всё же относительно умнее моллюсков, прекрасно это поняли, и научились. В результате, пелагический моллюск оказался банально "загнан в угол" под широкий, но низко растущий коралл, где прыткий, хоть и мелкий, оптальмозаврик кусает моллюска куда не попадя, заодно и тренируясь, пока и неумело, наносит удары своим пока ещё коротким рыльцем. Единственно, что может спасти моллюска - количество воздуха в лёгких его врага: рано или поздно, но оптальмозаврику придётся подняться, чтобы вдохнуть новую порцию воздуха, и тогда хрупкому моллюску, возможно, удастся спастись, если только рептилия к тому времени его уже не замучает... Но в природе ничто не даётся бесплатно, и каждому живому существу надо быть всегда настороже. Молодой оптальмозавр, к сожалению, забыл об этом, и возмездие не заставило себя долго ждать: с поверхности воды на него налетело грязно буро-серое тело, и уродливая голова почти прямоугольной формы моментально прижало его ко дну, прежде чем раскрыть широкую пасть и прокусить почти полностью более мелкого хищника. Юстрептоспондулус весьма удачно поохотился... Несмотря на свои адаптации к полуводному образу жизни, этот хищный динозавр не может есть под водой на манер его только что убитой добычи, и поэтому он вылезает на поверхность рифа, чтобы раскусить и съесть её. Это не только дань анатомии, это ещё и предосторожность - хотя рифы слишком мелководны, чтобы допустить таким морских великанов как плиозавры, здесь обитают двухметровые акулы хайбодусы, чьи внимание в свою сторону юстрептоспондулус находит крайне нежелательным. Но, доев молодого оптальмозавра, ящер вновь начинает осматривать окрестности. Акул не видно, но вдалеке, где более глубокая вода, заметна чёрно-белая спина морского владыки - плиозавра-лиоплюродона, гигантского морского ящера, который может порвать и съесть динозавра с той же лёгкостью, с которой последний поймал и съел молодого оптальмозавра. Поэтому, динозавр решительно покидает риф и уходит в сторону берега, с целью найти там дохлую рыбу или мечехвоста и продолжить свой завтрак. Тем временем, плиозавр даже не учуял теропода. Полу-плавая полу-ползая по мелководному морю, этот морской великан тоже учуял добычу - стаю акул, которая тоже успешно охотится на местных аммонитов. В этих мелких водах лиоплюродон уступает в проворстве своим дальним родичам плезиозаврам, а его массивная голова и почти отсутствующая шея не позволяет ему наносить удары головой. Но в то же время его челюсти тоже могут выдвигаться вперёд и в стороны, а его зубы, за исключением разницы в размерах, весьма напоминают зубы криптоклидуса; да и ласты обеих морских рептилий тоже имеют много общего. Другое дело, что тут почти не хватает воды, чтобы обеспечить морскому великану достаточной маневренностени, но на данный момент это его и не волнует. Обладая, благодаря своим размерам, гигантотермией, лиоплюродон может отчасти контролировать свою внутреннюю температуру на манер местных плезиозавров за счёт относительной прохлады морской воды по сравнению с воздухом, благодаря чему плиозавр может охотится даже на таком относительном мелководье. Его чувствительный нос чует запахи удачной охоты акул, и это подгоняет лиоплюродона к своей цели. На полной скорости, на которой его мускулистые плавники могут тащить его тяжеленное тело, лиоплюродон врывается в "кучу-малу" акул и аммонитов, и начинает наносить резкие удары пастью. Два-три удара, и уцелевшие акулы и моллюски бросаются наутёк в разные стороны. Лиоплюродона это не волнует - подобно тому, как криптоклидус может ловить своей пастью по два-три белемнита или рыбы за раз, так и плиозавр каждым ударом своей пасти поглощал по несколько аммонитов или акул, и теперь неторопливо покидает мелководье на более глубокие воды, чтобы неспешно переварить свою добычу. Пока лиоплюродон покидает морское мелководье на более глубокие воды, рамфоринхи тоже покинули остатки добычи динозавра, и роятся над тем же мелководьем. Некоторые из них начинают пикировать, подбирая с поверхности воды остатки обедов морских хищников, либо брызгая друг на друга морской водой, чтобы охладится. Как было сказано раньше, это опасная игра для птерозавров - морские ящеры, акулы и динозавры вполне могут напасть на таких игроков, но теперь, когда лёгкие облака слегка скрывают синее небо и солнце, рамфоринхи собираются в стаю как раз по другой причине: они сами собираются напасть на морских обитателей... В отличие от оптальмозавров, мечехвосты размножаются чаще, чем раз в год, если позволяет окружающая среда, а она, на данный момент - конец юрского периода - вполне позволяет. Поэтому, из-под воды появляются первые маленькие и круглые силуэты древних членистоногих, которые пережили и морских скорпионов, и акул, и переживут морских ящеров тоже. Но сейчас им надо пережить рамфоринхов, которые, особенно даже не таясь, потихоньку подлетают всё ниже и ближе к мечехвостам с совсем уж не благородными намерениями. Всё дело тут в яйцах. Рамфоринхи только недавно кончили высиживать из них своих птенцов, и последние, хотя и являются вполне подвижными и самостоятельными с самых первых минут своих жизней, всё же ещё не могут летать и самостоятельно добывать себе корм -и об этом должны позаботится их родители. Соответственно, яички мечехвостов, которые последние должны отложить на берегах этих островов в этот вечер, являются очень первостатейной пищей для этих крылатых сорванцов. И посему, как только мечехвосты начали оплодотворять и закапывать своё потомство в прибрежный песок, рамфоринхи немедленно приземлились туда же, и стали откапывать эти яички, и уносить полные зобы к своим детям. Но рамфоринхи не являются единственными рептилиями, которые выбрались на эти берега этим вечером. Несколько плезиозавров-криптоклидусов, наевшись за день удачной охоты, тоже выползают на прибрежный песок, чтобы отдохнуть и переварить свой дневной улов. Они не обращают внимание на птерозавров - крылатые ящеры слишком быстры и проворны для них на суше - но копающие песок у самых их ласт мечехвосты - это уже чересчур для внимания плезиозавров. Эти морские ящеры иногда сталкиваются с мечехвостами, когда ныряют на морское дно, и знают, как они пахнут, и что они на вкус совершенно съедобны; ну, а уж запах яичек этих членистоногих и подавно пахнет заманчиво. Как было сказано выше, на суше плезиозавры гораздо менее проворны чем в воде, но тем не менее, сейчас они активно раскапывают своими мордами и когтистыми лапами гнёзда мечехвостов, и активно глотают их яички. Всё эта деятельность сопровождается активным писком и хлопаньем крыльев птерозавров. Соответственно, местный динозавр-юстрептоспондулус не может оставить эти звуки без внимания. Выбравшись на берег из рощицы острова, он быстро разбирается в том, что происходит, и...тоже начинает лакомиться на дармовщинку, раскапывая гнёзда членистоногих реликтов. Будучи более приспособлённым для жизни на суше чем плезиозавры, у него это дело идёт быстрее, чем у морских рептилий. Другое дело, что его пасть всё же хуже приспособлена для этих маневров чем более узкие клювы птерозавров, и юстрептоспондулус также нахватался немало песка, но это его мало беспокоит. Яйца мечехвостов - это слишком удобная закуска, чтобы неприхотливый динозавр прошёл мимо неё просто так. Общее пиршество разных юрских рептилий за счёт древних членистоногих продолжается активно но не слишком долго - пока небо над их головами не стемнеет окончательно, и из-за горизонта не поднимется луна. Как и раньше этим днём, небо по прежнему покрыто лёгкими облаками, что делает лунный свет ещё более зыбким, обманным и призрачным. Большинство морских и приморских рептилий иногда охотятся лунными ночами (в отличие от безлунных), но облака на небе дают всем сигнал о перемене погоды: надвигается время штормов. Надвигается очень беспокойное и опасное время. Октябрь - новое время года К середине октября молодые оптальмозавры начинают покидать мелководные рифы. Они сильно подросли, и уже достигли той длины и мускульной силы, с которыми можно охотится в открытом океане - им уже становится тесно среди морского мелководья. Впрочем, оптальмозавры покидают рифы и потому, что летняя жара и спокойствие сменяются осенними грозами и штормами, а они таковы, что их лучше переждать либо на открытой воде, либо на суше - но никак среди морского мелководья, полного рифов. Относительно устойчивый, континентальный климат начала Мезозоя при Пангее теперь начал меняться - в одних местах он становится более холодным, в других - нет, и всё это производит весьма заметные колебания погоды. Такие штормы и буры производят естественный эффект над животными и растениями планеты Земля: даже более гибкие и адаптированные к этим переменам виды животных и растений испытывают крайне болезненные ощущения от этих бурь и штормов - а для тех видов, которые состоялись как виды при равномерном и устойчивом времени титанов, эти колебания часто становятся губительными. Время таких великанов как динозавры-завроподы и лесные массивы, чьей хвоей и листвой эти динозавры питаются, постепенно уходит - и уже не вернётся никогда. А пока, молодые оптальмозавры наконец-то покидают коралловую колыбель своего детства в сторону глубоких вод - а местные старожилы уходят в другую сторону - на сушу. Плезиозавры-криптоклидусы, более приспособленные для мелких и спокойных, чем для глубокий и буйных вод, собираются в большие группы около самых крупных островов, и плывут вверх по течению островных рек, стараясь оставаться у воды и подальше от моря одновременно. Те плезиозавры, которые не помещаются в этих пресноводных артериях, просто выбираются под сушу и забираются под деревья - подальше от кромки воды, где разбушевавшийся прилив морской стихии может просто смыть их с берегов и бросить на рифы. Над их головами птерозавры-рамфоринхи сидят или держатся за стволы и ветви хвойных деревьев и других растений, нахохлившись ну совсем по птичьи. Их хрупкие крылья и тела совершенно не предназначены для полётов в воздухе, когда ветра дуют со силой в почти 100 километров в час, и их единственный шанс уцелеть при непогоде - это как раз не попасть в воздух. Тем временем, морские волны поднимаются всё выше и выше, и скоро многие прибрежные рифы оказываются покрытыми шапками из белой пены. Сама же вода становится мутной и непрозрачной от немалого количества ила и песка, поднятого прибоем с морского дна и береговой линии островов. Хотя на дворе полдень, штормовые облака превратили день в сумрак, и вот уже вниз полились первые струи дождя. Дождевые потоки хлещут по телам птерозавров и по их насестам, а волны уже заливают прибрежную полосу и врываются в глубь острова, где они вырывают папоротники и мхи, и ломают нижние ветви более высоких растений. Сухопутные животные, например юстрептоспондулус, забираются в самые глубь своих островов, и вцепляются в землю. Они слишком крупные и массивны, чтобы забираться на деревья, и недостаточно хорошие пловцы, чтобы залезать в воду при такой погоде. Поэтому, они лишь крепче цепляются за сушу и пережидают морскую бурю. По другую сторону рифов, в более глубоком море, ситуация тоже не сладкая. Многие из подводных обитателей забилось в щели рифа, закопалось в песок или под гальку, либо стоят неподвижно, как часть донного субстрата - и их заваливает заживо массами песка и ила, нанесённых волнами. Другие создания, например аммониты, вынуждены носится по водам по воле волн, неспособные закрепится за что-нибудь неподвижное, как те же рифы. Эта буря пришла в эти края надолго - на четыре дня, пока погода не изменилась, и тучи не разошлись. К тому времени вода и суша перемешались вновь, и разобраться, где лежит что, не так уже и просто. За исключением небольшого куска суши в самом центре острова, морские волны затопили почти всю его сушу, завалив её папоротниками, водорослями и даже кусками кораллов. Правда, по этой мешанине уже ползают уцелевшие птерозавры, выискивая дохлую рыбу и аммонитов. В своём энтузиазме, они даже не обращают внимания на хищного динозавра...который отвечает им тем же. Юстрептоспондулус жадно принюхивается в сторону юга, и его нюх подсказывает ему, что пока время новой бури ещё не наступило; также, это чувствительное обоняние подсказывает ему, что на прибрежной полосе этого острова лежит что-то большое... и съедобное. Юстрептоспондулус - неразборчивый едок. Он готов напасть и съесть даже плезиозавра-криптоклидуса, но он также приемлет всё, что поменьше, вплоть до птерозавров и мечехвостов. Но то, что он сейчас чует - даже по его стандартам является чем-то запредельным. Это "что-то" - труп лиоплюродона, слишком молодого, старого или больного, чтобы сопротивляться штормовым волнам все эти дни. В результате, сломавшись, его труп долго носило по волнам, пока не выкинуло сюда, на коралловый риф, расположенный недалеко от прибрежной полосы этого острова. Тело морского великана уже изрядно поломано и порвано морской стихией, рифами, и подводными падальщиками, но сейчас, при отливе, появился шанс и у других животных. Очень, очень осторожно, теропод пробирается по полосе прибоя к обмелевшему рифу. На данный момент волны не могут сбить с ног такое большое и крепко сложенное животное, но запах падали мог привлечь акул, которые могли остаться в подводных ямах во время отлива. Из всех морских позвоночных, акулы являются самыми живучими и приспособляемыми, и даже отливы на морских мелководьях не могут их истребить. Птерозавры-рамфоринхи, конечно же, тут как тут. Их чёрные тела уже облепили труп плиозавра, а красные клювастые пасти уже долбят его толстую шкуру. Но при предупреждающем рыке теропода, птерозавры взлетают в воздух и парят над головой более крупной рептилии, отчаянно галдя. Юстрептоспондулус не обращает на них внимания. Вместо этого, его мощная пасть вцепляется в шкуру и плоть колоссального трупа, и рвёт их. Очень скоро это действие приводит к усилению запаха разложения, а крошки, падающие из-за рта пирующего динозавра разносят этот запах и под водой. Скоро, ещё несколько динозавров-сородичей пирующего начинают мелькать среди волн, а с другой стороны там столь же резво плывут плезиозавры. Хотя им, скорее всего, придётся подождать, пока динозавры насытятся, а прилив поднимет уровень моря, они своё тоже не упустят. И, конечно же, птерозавры вьются как галдящая туча над головами других рептилий, тоже в ожидании своей очереди. Другие позвоночные, в том числе и акулы-хайбодусы, явно чужие на этом празднике жизни морских и приморских рептилий. Но вдалеке мелькают и они, ожидая своей очереди. Ведь с восходом луны вновь начнётся прилив, и даже если туша плиозавра не будет снята им с рифа, так акулы доплывут до неё, не опасаясь быть съедиными самим. А может, скоро начнётся новый шторм и стащит даже такую колоссальную тушу с рифов с такой же лёгкостью, с которой предыдущий забросил её на риф. Тогда акулам достанутся даже кости...если только этот труп не окажется на другом прибрежном рифе. А пока, чуя и отчасти наблюдая за поеданием трупа самого великого морского хищника эпохи рептилий, акулы могут быть только утешены пословицей - всё пройдёт. Со временем исчезнут и эти острова, и их обитатели (правда, некоторые возродятся в их потомках), но акулы будут почти вековечно править в глубинах океана.
Дима: Это литературное произведение в жанре пародия!
Медведь_жив!: Ладно, поясняем для особо одарённых. Я попросил выложить Дмитрия это произведение на свой сайт не для того, чтобы нервничать из-за твоих выходок, а просто для приятного времяпровождения
Дмитрий: Песни поддатого Пегаса - 4 Прогулка с Динозаврами посвящается... Под крыльями великана (Ранний Мел, 127 миллионов лет назад) Окраина Борборемы На северном побережье Борборемы есть огромный гранитный утёс, который врезается глубоко в синий массив океана. За тысячи лет, дождь и морской прибой рассекли этот тёмный камень на тысячи разноразмерных утёсов. Их можно увидеть ещё издалека, где стоят как ряд бивней или колючек между морем великой равниной, но в близи они ещё более впечатлительны. Высокие утёсы оканчиваются сотнями небольших, остроконечных вершин, которые как-бы "переплетаются" в более высокие пики, некоторые из которых достигают 60 метров высоты. Тут и там среди утёсов находятся небольшие водовороты, которые извергают из себя воду с завидной регулярностью, и волны прибоя столь же монотонно долбят камень снизу, высекая из него туннели и пещеры. Пройдёт ещё 15 миллионов лет, и все эти туннели и пещеры подточат утёсы снизу, и те обрушатся и навеки исчезнут в волнах, открыв всем продувным ветрам закрытую ими равнину - мир вновь изменит свои очертания. Тем временем, солнце клонится к закату, но его оранжевые лучи всё ещё освещают зимнее море. Вдруг на это море падает большая тёмная тень - это птерозавр, после долгого дневного путешествия, возвращается на ночлег, чтобы провести там тёмное время суток. Этот крылатый ящер - орнитокайрус, светло-серый великан с тёмными крапинками в шерсти, и широким, килеобразным утолщением на клюве. Но самая заметная черта орнитокайруса - это его размер: на данный момент, с почти 12-метровым размахом крыльев, это самое крупное летающее животное в мире. Тем не менее, когда орнитокайрус подлетает к собственно к утёсам и готовится приземлится на один из них, всё вокруг него взрывается от мощной звуковой атаки. На этих утёсах водится колония тапежар - более мелких, местных птерозавров. Тапежары вопят не просто так: гораздо более крупный и представительный птерозавр вполне способен разорить их гнёзда с яйцами либо молодыми птенцами, а то и заботящейся матерью. Но сейчас ещё слишком рано для гнездового сезона - нет даже самих гнёзд - а из взрослых тапежар тут присутствуют только взрослые самцы, вдобавок сами настроенные очень агрессивно в связи с предстоящим брачном токованием, так что орнитокайрус пролетает мимо их пиков и подлетает к широкому и ровному карнизу, на который он и садится. На мгновение этот природный воздушный змей превращается в мешанину из лап и летательных перепонок, но затем птерозавр складывает свои крылья, загибает свои длинные мизинцы назад, и принимает более солидное летательное положение. Своими голубыми глазами он осматривает всю ту суматоху, которую он произвёл среди тапежар, и пощёлкивает им в ответ своим клювом. Орнитокайрус - птерозавр-бродяга, его сородичи водятся везде, от северо-восточной Лавразии до юго-западной Гондванны. Летают они и над морями-океанами, но предпочитают держаться поближе к суше. Впрочем, сказать что эти великаны воздушных морей "летают" значит пойти несколько против истины. Скорее, эти великаны планируют, опираясь на потоки воздуха с минимальными усилиями: при всём своём росте, орнитокайрус весит чуть больше 40 килограмм и многие из его костей - тонкие трубки толщиной с бумажный лист и иногда даже наполнененые воздухом. Их летательные перепонки покрывают площадь чуть больше чем 18 квадратных метров, и полны крошечных мышц, которые управляют их формами во время полёта. Всё это даёт птерозаврам чрезвычайно эффективную систему полёта - причем не активно-летательного, на манер более мелких, вымерших птерозавров триаса и юра, а пассивно-парительного, во время которого такой великан может пролететь свыше 70 километров, махая крылом лишь разок-другой. Пока орнитокайрус озирает окрестности в свете заходящего солнца, тапежары постепенно тоже успокаиваются. Эта колония насчитывает около 1000 особей, но на данный момент тут присутствуют только самцы, с размахом крыльев в почти 5 метров - около половины размаха великого орнитокайруса - но не это является их самой заметной чертой, а почти метровые гребни из кости и кератина на их головах. Тапежары - одни из первых, но далеко не из последних биологических экзотов Южной Америки, даже в такие времена, когда все животные казались экзотическими. Этот гребень причиняет самцам тапежары заметные неудобства, особенно тогда, когда дует сильный ветер - тогда самцы тапежар, сравнительно медленные и неповоротливые летуны по меркам птерозавров, должны лететь по ветру а не против него, чтобы не потерять управление над своим полётом, и не врезаться во что- или кого-нибудь. У самок тапежар гребни гораздо меньше и короче, и они летают несколько получше, но их короткие и беззубые клювы ограничивают разнообразие их добычи, и посему тапежары не охотятся в открытом море как орнитокайрус, а поедают моллюсков, членистоногих и падаль вдоль берегов, щёлкая их раковины, панцири и кости как орехи. Пока самки роятся внизу и выискивают всякую съедобную мелочь среди скал, самцы продолжают токовать, демонстрируя свои высокие головные узоры. Для них размеры и яркость гребней уточняют их статус между друг другом и для самок: чем больше гребень, тем он заметнее и внушительней. Правда, пока самки ещё не обращают внимания на самцов, и самцы махают гребнями друг перед другом, выясняя, кто из них самый выносливый. Чем тапежара-самец выносливей, тем выше он гнездится среди приморских пиков - самые старые и молодые токуют почти у самых волн, где они не только незаметны, но и рискуют утонуть при приливе. Тем временем, солнце почти дошло до горизонта, и самки тапежар летят на ночлег к утёсам. Это вызывает резкую вспышку энтузиазма у самцов: они отчаянно махают головами и гребнями, и вопят так громко, как только могут. Всё это пока действует на самок слабо: брачный сезон только начался, и самки отнюдь не торопятся завязывать отношения, пока самцы не разберутся между собой, кто из них самый сильный и выносливый - а тут и солнце заходит за океан, и птерозавры смолкают - их глаза, такие зоркие при свете дня действуют гораздо хуже тёмной ночью, и поэтому птерозавры используют тёмное время суток, чтобы выспаться, предпочтительно в таких безопасных местах, как эти приморские утёсы. Но, как только солнце взошло вновь, тапежары-самцы вновь начали галдеть и размахивать гребнями на головах. Не важно, что самки вновь не обращают на них внимание, не важно, что тут присутствует орнитокайрус, на чьё появление они отреагировали столь бурно прошлым вечером. Всё, что их волнует на данный момент, это выяснение между собой и привлечение самок к своему пику - поведение, типичное для многих животных, от райзухидов до птерозавров до морских ящеров. И как у тех же самых животных, это поведение сочетается с некоторым риском для жизни. Как и тапежары, птерозавр-орнитокайрус ждал рассвета, чтобы снова начать активную дневную жизнь. Его бледно голубые глаза осматривают окрестности, а голые, кожаные крылья помогают впитывать солнечное тепло, которое наполняет его мышцы силой. Если тапежары - домоседы, да ещё и экзоты, чья территория ограничена Борборемой и дальнейшим побережьем будущей Южной Америки, то орнитокайрус вполне типичный (если не считать его размеры) представитель морских птерозавров мелового периода, и вдобавок к тому, как было сказано выше - бродяга-кочевник. Его клюв, усилённый килевообразным утолщением ближе к концу, может быть вполне грозным и действующим оружием, как с врагами, так и с добычей. И сейчас он вполне голоден, чтобы рассматривать самцов тапежар, как добычу. Как крапчатая молния, орнитокайрус врывается на сборище самцов тапежар, которые резко выясняют отношения - самки, которые заметили и запомнили вчерашнее прибытия орниткайруса, уже давно улетели от него куда подальше, и спокойно охотятся на моллюсков и членистоногих вдоль морского берега. Зато самцы, полные гормонов, которые ведут их к спариванью с самками, не могут покинуть насиженных мест - и за это они и расплачиваются: ударом клюва орнитокайрус сбрасывает с насеста одно самца поменьше, и пока тот с переломанными костями падает вниз, воздушный великан нагоняет и добивает его ещё двумя-тремя ударами клюва, прежде чем схватить его и исчезнуть с трупом в небесной дали вдоль борборемского берега. Некоторое время тапежары просто приходят в себя от потрясения, а потом...несколько самцов начинают активно бороться за опустевшее место покойного, забыв на это время даже о самках. Продолжение собственного рода занимает в их головах столько места, что там нет уже даже мыслей о собственной выживаемости. Тем временем, орнитокайрус уже нашёл себе другое место для посадки, и съел свой завтрак, разломав и проглотив даже более тонкие кости, оставив после себя разве что голову с гребнем да лапы с летательными перепонками. Сделав это, он забыл об этом, и обращает свой взор в сторону Кантабрии, почти за 3000 километров от Борборемы. Там - и только там - проходит ток орнитокайрусов; там наш герой зачинал своё потомство уже 20 лет, но теперь он стар... К сожалению, для животного, движимого инстинктами, возраст - это не критерий: пока животное живо, оно будет стремиться к размножению, не смотря не на возраст, не на географическое расстояние, не на что другое. Поэтому, насытившись, орнитокайрус расправляет крылья и вновь летит - теперь уже строго на север. Вдалеке, он уже видит своих сородичей, которые также почуяли приближение тока, и летят вслед за ним, намериваясь нагнать и перегнать его - но с такой форой как у этого самца, это будет нелегко. Впрочем, путь нашего героя, пускай и с форой во времени, тоже нелёгок. Впереди него лежит "большая вода" - новый, в будущем Атлантический, океан. В отличие от мелководных, почти стоячих морей юрского периода, будущая Атлантика гораздо более напоминает Фетиду и Северный океаны будущего - особенно глубиной дна, силой течений и температуры воды. Мелководные же и тёплые моря прошлого уже исчезли, как исчезли и острова, на которых обитали самые разные животные и растения, многие из которых стали предками нынешних животных и растений, что относится, в том числе, и к птерозаврам, которые являются дальними родственниками таких юрских морских птерозавров, как рамфоринхи. Но в отличие от рамфоринхов, да и других птерозавров юрского периода, новые виды птерозавров отличаются отсутствие хвоста, плюс всякими экзотическими гребнями на головах и клювах. Вся эта экзотика в конце концов приведет к вымиранию этих великих животных за долго до климатических катаклизмов в конце мела, но пока эти новые птерозавры находятся на самом пике количества и разнообразия видов... как и многие другие животные Мезозоя. Побережье Аппалахии День выдался холодным и туманным, и орнитокайрус держится подальше от воды, с которой тянет довольно ощутимым холодом. Времена Пангеи давно миновали, и а её наследницы, Гондвана и Лавразия продолжают её дело - развал на несколько более малых материков. Все эти географическо-геологические перемены вызывают перемены климатические, да и среди животного и растительного царства. Например, подобные туманные дни раньше были большой редкостью во время ранних периодов Мезозоя, иначе бы птерозавры никогда бы не достигли таких размеров, как у орнитокайруса... Туман создаёт и личные перемены у этого конкретного орнитокайруса - воздушный великан летит на парящем полёте из-за всех сил, стараясь покинуть туманную полосу. За свою долгую жизнь он узнал, что такие туманы приводят к резкой непогоде, которая по прежнему очень плохо влияет на птерозавров, не важно, какого они размера. Есть и другая причина, по которой он стремится покинуть эту местность: хотя мелкие моря юрского периода остались в прошлом, на их смену пришли обширные прибрежные солоноватые болота, в которых обитают и фитозавры, и другие водяные рептилии-архозавры. Динозавры, конечно, там тоже водятся - но они все там очень недружелюбно относятся к птерозаврам, и желают пригласить их на обед, особенно таких крупных. Поэтому, орнитокайрус держится как можно выше - и от холодного климата, и от голодных архозавров. Наконец, лесные и прибрежные болота сменяются невысокими утёсами камня-песчанника. Орнитокайрус устало садится на них, и начинает отдыхать, одновременно с этим осматривая окрестности. Он на самом южном конце Аппалахии, на расстоянии нескольких сотен миль к северу от Борборемы. Его клюв уже начинает краснеть в предчувствии тока, а сам птерозавр нервно осматривает лесные болота, которые обступили его низкий утёс. Резкий шум и треск ломающихся деревьев и древесных папоротников, заставляют орнитокайруса встрепенуться, но это лишь выходит предводительница стада игуанодонов, более мелких наследников диплодокидов и брахиозавридов Юра. Вдобавок, местный подвид ещё и мельче других подвидов этого ящера, так что самый крупный член этого стада не достигает и трёх с половиной метров в длину и трёх тонн в весе. Её шкуру покрывают бурые и белые полосы, что даёт им камуфляж в этой заросшей местности - в других типах ландшафта у игуанодонов и цвет шкуры другой. Тем временем предводительница стада динозавров поднимается на задние лапы и осматривает окрестности. Предками игуанодонов были мелкие видов диплодокидов, способных иногда вставать на задние лапы, чтобы уцепить и подтянуть низкорастущую древесную ветку, либо осмотреться по сторонам - в отличие от брахиозавридов, шеи у диплодокидов были сравнительно короткие, а с постепенным уменьшением жизненного пространства этих динозавров и с уменьшением размеров самих динозавров, шеи укоротились ещё больше, а разница между передними и задними лапами несколько уменьшилась, но привычка оставлять их свободными для передвижения и манипуляции разными предметами, как деревья, древесные папоротники и их ветви, осталась. Их челюсти тоже изменились - травоядные динозавры наконец-то научились жевать. Пока главные игуанодоны в стаде осматривают окрестности, остальные ящеры подходят к реке - здесь она самая мелкая и безопасная. К сожалению, несколько дюжин пар холодных глаз осматривают их сами. Эти глаза принадлежат к одним из плиозавров мелового периода - плезиоплюродонам. В отличие от своих родичей, которые вымерли при изменении морской экосистемы, эти плиозавры выжили, уменьшившись в размерах и перейдя на "земноводное" обитание в прибрежной полосе, на манер вымерших плезиозавров юра. Изменились и их когтистые ласты, став ещё более когтистыми, и более похожими на лапы их давно вымерших предков-нотозавров, а чёрно-серый цвет их шкур гораздо больше подходит к этой среде обитания, чем к океаническим просторам. Тем временем, игуанодоны наконец идут в воду. Они знают, где тут брод, и видят обильные луга на другой стороне заболоченной реки. Этого момента и ожидали плиозавры, и активно бросаются из засады. Хотя их челюсти всё ещё больше приспособлены для ловли рыб и схожих пелагических животных, острота их зубов и скорость их нападений вполне компенсируют недостатки их челюстей. Со временем, конечно, эти недостатки исчезнут, и потомки этих плиозавров, уже сильно отличающихся от их предков, станут главным хищниками пресных вод американских материков, вытеснив оттуда фитозавров. А пока, они вынуждены обитать между сушей и морем, утопив и порвав на куски в этих приморских болотах с дюжину игуанодонов всех возрастов и размеров, и пируя над их останках. А сами игуанодоны тоже пируют. Их мозги можно считать примитивными даже по меркам многих рептилий Мезозоя. Как и другие травоядные, игуанодоны больше всего обеспокоены собственными желудками, которые хоть и меньше, чем у их предков, но всё равно обильно требуют еды. Соответственно, для наполнения своих желудков игуанодоны усовершенствовали свои зубы, научившись жевать и растирать в силос всю ту растительность, которая попадает им в рот, а она тоже несколько отличается от той, что поедали их предки. С исчезновением единственного мега-материка Пангеи и всё ещё усиливающейся тенденции к дроблению континентов, исчезли и лесные массивы того времени, среди которых доминировали хвойные деревья. Теперь же, со всё увеличивающейся площадью глубоких вод, начинают доминировать те растения, которые опылялись разными летающими насекомыми, либо лесными птерозаврами и древесными динозаврами. Все эти животные, в отличие от ветра, должны быть заинтересованы в переноске пыльцы, да и семян, по лесам. Соответственно, такие растения "вывели" приятно пахнущие цветы и плоды с приятным вкусом, которые стимулировали эту полезную деятельность местных позвоночных и беспозвоночных - и разумеется, с исчезновением многих видов хвойных и папоротников, эти цветущие - или покрытосеменные - растения начали занимать доминантное место в растительном царстве планеты. Таков, например, протоантус - растение, чьи бледно белые цветы приятно выделяются на фоне зелёно-бурых папоротников, хвойных-голосеменных растений и кикад. Естественно, что игуанодоны идут прямо к ним, намериваясь съесть их столько, сколько влезет. К сожалению для динозавров, их мир меняется, и даже они не могут съест столько, сколько смогут. По мере их приближения и их шагов, которые гулко раздаются по земле, заросли протоантуса начинают шевелится, и из него вылетают древние осы - настоящие великаны по меркам современного времени, около 12 сантиметров в длину и вооружены подобающими жалами. Они не то чтобы имеют что-то личное против игуанодонов, но они защищают свой стол и дом, и не отступят без борьбы. Громко жужжа, рои ос налетают на стадо динозавров и начинают жалить. А жала у ос отличаются от пчелиных, они не зазубрены, и не застревают в своей цели так легко, как пчелиные. Поэтому, осы не умирают, в отличие от пчёл, если они кого-то или чего-то ужалят. Соответственно, если помножить количество жалящих ос на их размеры и размеры их жал, станет понятно, что игуанодонам конкретно не повезло: с громкими, трубящими криками они бросаются наутёк. Но пока игуанодоны спасаются бегством, другие травоядные динозавры спокойно пасутся среди бледно белых цветов протоантуса. Это полакантусы, и подобно стегозаврам юрского периода, они - завроподы-суреофоры. Будучи раза в два меньше своих юрских предтеч, эти ящеры покрыты гораздо более плотной и толстой кожей, а их колющие пластины торчат не вверх но по бокам, улучшая ещё больше их броню. Но в данный момент для истории жизни планеты важна не броня полакантусов, но их метод кормёжки, хотя, конечно, верно и то, что их шкуры менее чувствительны к осиным жалам, чем шкуры игуанодонов. Дело в том, что пока игуанодоны просто едят всё, что попадёт в рот, гораздо более мелкие и коротконогие полакантусы едят более избирательно - избегая, в том числе, цветущие кусты протоантуса, но поедая их созревшие плоды и разнося их по своей территории при помощи кала. Вдобавок, их форма тела и более бронированная шкура делает их более защищёнными от атак таких местных хищников, как плезиоплюродоны. Всё это со временем приведет к тому, что далёкие потомки полакантуса - анкилозавр и его родственники - станут одними из главных травоядных конца мелового периода. Пока полакантусы пасутся на лугу, а игуанодоны убегают от ос, орнитокайрус вновь перевёл свой взор на небо, и оно ему решительно не нравится. Туманная дымка сложилась в серо-белые грозовые облака, а старый воздухоплаватель знает, что грозы тут идут на долго, возможно, что и на всю неделю. Не желая тратить своё время тогда, когда на счету чуть ли не каждая минута, орнитокайрус покидает свой насест из песчаника и улетает прочь. Другие животные не могут, в отличие от гигантского птерозавра, покрывать сотни километров в час, и им приходится выжидать эту грозу на месте, а та начинает лить прямо на закате. Струи дождя падают вниз, и протоантус просто закрывает свои цветки, а осы, да и другие летающие насекомые, пережидают эту непогоду в укромных местах. Динозавры продолжают вяло пастись, периодически прерываясь, чтобы напиться из ручья либо лужи, а плиозавры лежат в своих болотах, периодически падая голос - пронзительно-трубный рёв - оповещая о начале боёв за самок и территорию. Хуже всего приходится птерозаврам, которые не смогли заранее покинуть грозовой фронт, подобно старому орнитокайрусу. Холод дождевых струй и грозовых ветров заставили их искать удобные и сухие убежища, вроде навесов среди утёсов песчаника. Там их поджидает ещё один представитель мира членистоногих - пещерный клоп сауроптирус, который может достигать от двух до пяти сантиметров, и питается всем, что движется. Немалое количество этих клопов обитает в пещера песчаника на берегу Аппалахии, и когда несколько птерозавров залезают в эти пещеры чтобы переждать грозу, сауроптипусы оказываются очень привлечёнными к теплу тел и выдохов птерозавров, и начинают пробовать их на вкус, прокалывая кожу и сося кровь. Скоро крылатые рептилии должны отчаянно чесаться своими клювами, но длинный клюв и короткая шея - плохие помощники в сумрачной пещеры во время обильной и холодно непогоды, и этим ящерам придётся не сладко, даже если они не подхватят заразу от клещей. Тем временем за порогом пещеры продолжает бушевать гроза. Словом, немногим птерозаврам удастся пережить эту ночь без потер.
Дмитрий: Остров Корнубрии Остров Корнубрии стоит на стыке океанов - молодой Атлантики и старой Фетиды - как могучий форт. Вдоль его всего западного берега возвышаются утёсы, некоторые почти на 400 метров в высоту. Волны, которые бьются об эти утёсы, должны сперва пробраться через неровный заслон подводных рифов, и поэтому они в этих местах всегда покрыты пеной. Но наверху - намного выше бушующих волн - скалы тоже не беззвучны: тут тоже собрание птерозавров, но не местных, а пролётных - орнитокайрусов, которые тут набираются сил перед перелётом с одного материка на другой; их тут целые тысячи. У острова Корнубии есть и другие достоинства. Во первых, это тёплый, восходящий над островом воздух, которые помогает орнитокайрусам взлететь с прибрежных утёсов и полететь дальше. Во вторых, это серия глубоких, тёмных озёр с пресной водой, в которой можно удалить жажду, а также поймать что-нибудь съедобное. Старый орнитокайрус об этом знает, и спешит найти место для посадки поближе к этим озёрам - он не один: несколько его сородичей помоложе следуют за ним, надеясь урвать что-нибудь съедобное из-под клюва старика. Но им предстоит разочароваться - орнитокайрус не собирается совать свой клюв просто так в озёрную воду в надежде случайно поймать рыбёшку, а целенамеренно ждать, пока добыча не придет к нему сама... Черепахи как класс рептилий сформировался давно, ещё в триасе - свыше 80 миллионов до начала мелового периода, но они перешли на водяной образ жизни лишь сравнительно недавно. Когда-нибудь - через 52 миллиона лет после описываемых здесь событий - они освоят и моря, но пока их водные эксперименты ограничены пресноводными водоёмами, такие как озера Корнубии. Взрослые особи местного вида не по зубам даже гигантскому орнитокайрусу, но их яйца и черепашата - это как раз то, что надо, и поэтому орнитокайрус предпочитает ждать, когда беременные самки этих рептилий выползут этой ночью на берег, чтобы отложить и закопать свои кладки, вместо того, чтобы баламутить понапрасну воду сейчас. В то же время, пока птерозавр набирается сил для предстоящей раскопки, он зорко посматривает на рощи подокарпов и кикад, которые растут на Корнубии. Несмотря на победоносный марш покрытосеменных и цветущих растений по миру, старожилам растительного царства есть, что противопоставить им. Например, местный подокарп-лагоростробос размножается вегетативно: изначальное растение склоняет к земле свои нижние ветки, те при соприкосновением с землёй выпускают корни и отсоединяются от ствола, превращаясь из веток в саженцы. Такая - возможно и несколько мудреная - схема размножения оправдала себя: лагорострабос пережил все катаклизмы, и дожил и до наших дней, пускай и в несколько скромном количестве; а в начале мелового периода он и подавно во всю процветал в будущей Евразии, иногда покрывая её склоны сплошным лесом. Конечно, леса подокарпа-лагоростробоса не так красочны как заросли цветов протоантуса, но динозаврам-игуанодонам всё равно, и здешний подвид поедает хвою лагоростробоса с той жадностью, с которой аппалахийский подвид не может пожирать протоантусы. Поэтому, местный подвид этого травоядного ящера более массивный чем его аппалахийский сородич, имеет несколько более длинную шею, и покрыт не полосатой, а однотонно-зелёной шкурой - сказывается разница в облике жизни. Другое дело, что назвать эту жизнь безоблачной тоже нельзя. Да, местным игуанодонам не приходится испытывать на себе такие новинки эволюции как плезиоплюродоны или жалящие насекомые, но их образ жизни всё равно отличается от образа жизни первых травоядных динозавров-завроподов: в то время как тем надо было опасаться только хищных архозавров-райзухидов, местных игуанодонов как раз преследуют другие динозавры - ютарапторы-тероподы. Предки ютарапторов обитали на деревьях, и с переходом на наземную жизнь сохранили эти черты - цепкие и когтистые лапы, плюс умения охотится сообща. В каком-то смысле, переход на наземную жизнь перешёл ютарапторам на пользу: из скромных древесных обитателей они выросли в наземных гигантов равных по размеру с юстрептоспондулусами, обитавших на островах мелководных морей в конце юрского периода. Но ничто не вечно под луной: со временем ютарапторам и их наземным придётся вступить в эволюционно-экологический бой с всё теми же райзухидами, и они его проиграют: их последние наземные потомки будут достигать не больше метра в длину и исчезнут в конце эпохи рептилий. Настоящее будущее останется за их древесными родичами, но речь сейчас идёт не о них... На данный момент, на расстоянии около полтора километра от озера с птерозаврами, находится небольшой холм, покрытый саженцами подокарпов. Соответственно, стадо местных игуанодонов пасется на этом холме, поедая эти саженцы почти целиком, от веточек и до корней. Соответственно, на другом стороне холма несколько ютарапторов наблюдают за этими игуанодонами. На данный момент эти хищники - чрезвычайно новая и элегантная модель среди мира динозавров, вдобавок ещё и покрытая чёрно-жёлтой шкурой с более бледным брюхом. Для хищных рептилий они являются относительно быстрым и подвижным видом, а вдобавок ещё и очень острожные и вдумчивые животные. Отсутствия долгого опыта жизни на земле привело к развитию ума этого динозавра, и сделало его очень опасным охотником. К сожалению, нечто не даётся бесплатно. Предки первых морских ящеров тоже были весьма головасты по сравнению с их потомками, которые, опираясь на инстинкт предков, постепенно "поглупели", пока не вымерли совсем. Вдобавок, уменьшение материковой массы приведёт и к уменьшению животной массы - т.е. к уменьшению размеров травоядных животных, что опять-таки ведёт к уменьшению хищников... Но всё это по крайней мере через 6 миллионов лет, а пока несколько трёх метровых хищных динозавров, весящих в общем в тонну, высматривают свою жертву среди стада игуанодонов. Но на данный момент ютарапторы ещё и умнее игуанодонов, постепенно забирая их в клещи, приготовившись напасть с двух сторон. Большинство охотников в обеих группах - самки, самцы предпочитают сберегать свою силу для брачных боёв, которые вот-вот начнутся. Тем временем, игуанодоны медленно но верно доедают саженцы на холме и готовятся покинуть его, поломав ютарапторам всю охоту - пора нападать. Один из ютарапторов выпрыгивает из засады и бежит из-за всех сил на их добычу - старую самку. Стадо игуанодонов должно быть слепым и безносым, чтобы не заметить её уже тут, и бросается наутёк, в сторону других ютарапторов, которые ждут своей очереди, чтобы заломать более тяжёлое травоядное всеми силами. Но даже у самых умных и опытных хищников удача достигается навсегда - мать природа ломает своим хищным детям всю диспозицию, расположив на пути убегающих игуанодонов лужок бледно белого протоантуса. Трудно сказать, когда именно это стадо познакомилось с этой новой растительностью и насекомыми, которые эту растительность защищают, но результат налицо: всё стадо динозавров резко поворачивает и бежит в другую сторону склона, прочь от засады тероподов. Видя это, первый ютараптор тоже останавливается: один в поле не воин. Другие рапторы вылезают из засады и смотрят вдаль убегающим игуанодонам: как и другие травоядные динозавры, те будут бежать так долго, как только смогут, и остановятся только тогда, когда устанут... а ведь это идея! Но прежде чем ютарапторы начинают следовать по следу игуанодонов, на сцене появляется новое лицо - суреофор-полакантус. Всё это время он спал под полуденном солнышке на цветочной лужайке, а теперь проснулся, встрепенулся, и стал обнюхивать окрестности. Первое, что он заметил в своей округе, это ютараптор, и тот ему решительно не понравился: резкий взмах хвостом, и длинноногий хищник резво удирает по склону, а полакантус топает за ним, готовый нагнать и растоптать. Но ютарапторы - это гении приспособляемости. На широких открытых равнинах северных Аппалахий они охотятся большими стаями, а на её заросших лесом склонах - в одиночку. В Корнубрии же они охотятся парами либо небольшими стайками, по 3-6 морд, причём часто - разных возрастов и размеров, но при этом они очень тесно связаны друг с другом, и на охоте ведут себя по разному. Тот динозавр, который убегает от полакантуса, часто начинает охоту, гоняясь за добычей и вообще работая загонщиком, но убивают её уже другие члены стаи, к которым этот первый ютараптор и бежит. Как и другие суреофоры, полакантус никогда не отличался особым умом, а в своём яростном раздражении, он стал ещё и невнимательным. Поэтому, другому ютараптору даже не понадобилась внезапность, чтобы выскочить у живого бронетанка на пути и вцепиться ему в морду. Боль от укуса и рывка вверх заставляет полакантуса застыть на месте и потерять драгоценные мгновения, во время которых остальные члены стаи рвут более тонкую кожу на его боках и суставах ног. От боли в этих частях тела полакантус оседает на задние лапы, и первый напавший ютараптор бьёт его своим ужасным ножным когтем прямо между ребер. Это смертельный удар, и полакантус оправдывается на спину, мёртвый как бревно. Стая ютарапторов начинает рвать небольшую тушку, но по порядку, в зависимости от силы, роста, и возраста. Их челюсти не имеют достаточной силой, чтобы ломать кости, особенно такие толстые, как у суреофора, но в то же время ютарапторы могут просунуть свои морды под рёбра и другие кости, чтобы оторвать и вытащить оттуда особо привлекательный кусок требухи. Другие рвут и когтями и зубами кожу на ногах и основании хвоста динозавра, чтобы добраться до обильно-мускулистого мяса под ним. Никто не уходит голодным, всем достаётся хоть что-то, чтобы набить утробу, никто не уходит голодным. А примерно в полтора-двух километрах к югу, стадо игуанодонов наконец-то останавливается и переводит дух. Ютарапторы остались позади, и кажется, не намеряны их преследовать. Поэтому игуанодоны переходят снова с бега на шаг, и начинают выискивать, чего бы поесть перед сном: время позднее, и солнце уже скрылось за западными горами, лишь последние лучи ещё освещают небо, а на земле уже сумерки. Пора спать, но игуанодоны хотят сперва крепко поужинать. Они начинают расходится в разные стороны, вынюхивая, чего бы поесть, и один из них сталкивается нос с носом с полакантусом...которому не до еды: он собирает свой собственный гарем, и не желает терпеть тут чужаков. Полакантус предупреждающе хрипит...но игуанодон, сам крупный самец, фыркает в ответ, встаёт на задние лапы и размахивает передними, которые вооружены, особенно отставные от других большие пальцы, острыми когтями, чтобы пригибать пониже ветки либо отбиваться от врагов. Но полакантуса это волнует мало. Он резво поворачивается и наносит удар хвостом, пока только предупреждающий. Тем не менее, этот удар почти приходится по рёбрам динозавра, и ему это явно не нравится: он фыркает от неожиданности, и отступает, понимая даже своим небольшим мозгом, что с бронированным полакантусом ему не справится - тот гораздо лучшее вооружён, защищён, и может достать дальше, чем игуанодон. Поэтому, игуанодон быстро возвращается к остальному стаду. Тем временем, на небе встаёт луна, и Корнубрия оглашается песней сытых ютарапторов: в неведении о том, что один из игуанодонов снова почти нашёл себе неприятностей на хвост, они оповещают всё и вся о своей удачной охоте, и предупреждают о суверенитете своих угодий: хоть кому-то выпал сегодня удачный вечер. Впрочем не им одним. Пока разные динозавры и птерозавры утоляют свою жажду перед сном, поверхность озёр начинает волноваться, и большие, чёрные, пресноводные черепахи-террапины выползают на берег. В отличие от морских черепах, терpапины имеют когтистые перепончатые лапы, способные передвигать черепаху и посуху, и в воде. Они также способны раскопать ямку, в которую черепаха отложит свои яйца, и закопать её. Доисторические террапины трудятся на этом поприще почти всю ночь, и заканчивают её лишь когда восходящее солнце начинает золотить облака на востоке. Тогда старый орнитокайрус, продремавший всю ночь с одним ухом настороже, подходит к ближайшей черепашьей норке, и раскапывает её своим килеообразным клювом. Тот, кстати, краснеет от дня ко дню, говоря своему владельцу, что скоро надо будет отдать дань природе, но пока птерозавр сам берёт дань с черепах, глотая их яйца целиком, лишь надломив скорлупу. Черепашьи яйца - корм редкий, легко переваримый и питательный, но время поджимает, и съев свой лёгкий завтрак, птерозавр покидает этот берег озера на другой. Там стоит особенно густой лес, где даже подокарпы не смогли пробиться сквозь заросли хвойных деревьев и кикад - настоящий потерянный уголок юрского периода, когда эти растения росли почти сплошным рядом по Пангее. Но теперь они почти отдали свои позиции новичкам, и лишь иногда они растут так густо, как росли в старину. Орнитолестеса, однако, это не волнует. Обитатель открытого неба, его совершенно не интересуют такие заросли с точки зрения среды обитания. Зато вот его обитатели - это другой разговор: ради них он и прилетел сюда, и ждёт их, стоя неподвижно. Но недолго. Скоро из густых зарослей раздаются писки и чириканье, потом шорох когтей по коре, и вот уже на неподвижного птерозавра бежит стайка древесных динозавриков-иберомезавров, старые представители вымирающего семейства. Когда-то, их предки, родичи динозавра-орнитолестеса, были вполне приличного размера, но с уменьшением размерчиков материков уменьшились и деревья, и их обитатели, соответственно - либо перешли на наземный образ жизни, как ютарапторы и другие. Но эта тенденция - дробления материков будет идти ещё миллионы лет, и закончится лишь в эоцене, одной из эпох кайнозоя, но это уже другая история...а пока крошечные динозавры, по 10-15 сантиметров в длину с энтузиазмом лазают по огромному птерозавру как по дереву, избавляя его от паразитов, а также от отмерших кусочков кожи и прочих накожных болячек, приводя его в приличный вид. Последнее очень важно, ибо от Контабрии недалеко до Калабрии и брачного тока, а это - такое событие, где надо быть в приличной форме, и поэтом орнитокайрус терпеливо выносит работу своих маленьких санитаров. Между прочим, это поведение - результат не столько инстинкта, сколько опыта. Воздушный мир - это трёхмерный мир, также как и древесный и подводный миры: чтобы ориентироваться в этих мирах нужно иметь хотя бы более сложный мозг и хорошую память, чем в мире наземном, в противном случае всегда есть возможность сделать ошибку и умереть совсем уж по глупому, утонув в толще воды либо разбившись о землю. Разумеется, хорошая память и сложный мозг не обязательно приводят к развитию разума, и в большинстве случаев эволюции разум так и не развивается, но в случае с птерозаврами это приводит ещё и к хорошей внимательности, и вот уже ещё несколько орнитокайрусов подлетают к лесному берегу, разузнать, что тут происходит. Однако маленькие динозавры уже наелись и бегут обратно в свой лес, а старый орнитокайрус тоже взлетает, и летит в сторону материка. Продолжение рода - не пустая забота, и старый великан понимает это своим инстинктом, даже хотя он замечает облака, вновь собирающеюся в тучи над горизонтом. Он уже слишком близок от цели, и не собирается отступать от неё несмотря не на что. Берега Кантабрии На длинном и открытом морском берегу северной Кантабрии стоит одинокий камень. Он торчит из чистого песка как чей-то выбитый зуб, противостоя приливам и отливам морских волн и натиска времени. Но раз в году он попадает в уникальное положение - в центр брачного тока птерозавров-орнитокайрусов. В это время этот камень, если взглянуть сверху, превращается в одинокую черную точку в середине бушующего моря серых кожаных крыльев. Это - одно из самых неповторимых шоу в природе. Это - брачный ток самых больших птерозавров раннего мелового периода на пустынном берегу длиной больше чем в 4 километра. Самцы прибывают первыми. Каждому надо достаточно места, чтобы показывать красный киль своего клюва мощь его крыльев. Поэтому, в эти дни они на пике своей агрессивности и злобы, нанося друг другу удары и укусы своими тяжёлыми клювами, иногда даже рвя тонкую крыловую перепонку соперника. В течении ближайших нескольких дней тут устанавливается воистенну брутальная иерархия, с самыми сильными самцами в самом центре берега. Тут же и наш самец. Сумев-таки прибыть одним из первых ко времени начала тока, он даже не успел передохнуть, прежде чем перед ним приземлился дерзкий молодец, и полез на его территорию с самыми явными намерениями. Не желая сдаваться без борьбы, старый великан стал в позу защиты и нападения, и резко щёлкнул своим красным клювом. Драка началась по настоящему, как два птерозавра медленно кружили друг против друга, щёлкая клювами. Некоторое время казалось, что всё обойдётся, но тут против старого чемпиона полезло ещё два его соседа. Меткий удар по голове одного перевел внимание зачинщика драки на него, но со вторым соседом пришлось повозиться всерьёз. Два клюва ударило почти одновременно, старый орнитокайрус получил несколько ранок на груди, но он очень сильно укусил своего соперника за правое крыло; кость уцелела, но на крыле появилась неглубокая, но рваная рана, обильно кровоточащая. Этого оказалось достаточно, чтобы соперник отступил. Тем временем, другой сосед сумел отогнать новоприбывшего самца на другую территорию, где на него набросился новый вояка, но сам получил несколько ударов по голове и начисто потерял вкус к завоеваниям новых земель: старый самец сохранил свою территорию, и вновь начал демонстрировать собственную удаль. Тем не менее, ранки на груди и постепенно наползающие на небесный склон облака подсказывают ему, что возможно, этот ток будет для него последним. Следующий день начинается с угрюмого, сумрачного утра...и прибытия самок. Сравнительно более хрупкие и мелкие птерозаврихи без тяжёлых килей на клювах приземляются среди самцов, которые взрываются в настоящую суматоху, махая крыльями и ярко-красным клювовым килем. Каждый самец пытается привлечь как можно большое количество самок своей силой и удалью, чтобы доказать, что он и как самец - о-го-го какой сильный! Сила стремления к продолжению рода такова, что орнитокайрусы забыли даже об окружающей среде, даже о погоде, хотя в обычное время они зорко наблюдают за этим. Да что там погода - немало из них уже пострадало при боях за территорию, но они стойко игнорируют свои раны, пытаясь добыть благосклонности самок. Сами же самки стремятся в самый центр тока, где находятся по праву самые сильные самцы их породы; но в любом случае, само спаривание происходит быстро, после чего самки обычно покидают ток, улетая на свои гнездовья. Когда они долетят, то там они подправят свои старые гнёзда, отложат свои очередные яйца, и дадут начало новому поколению. Яркая молния, и последовавший за нею гром появились отнюдь не из ясного неба: наоборот, эта гроза собиралась уже несколько дней, но у орнитокайрусов, сконцентрировавшихся только на особях собственного вида но противоположного пола, просто не было на неё времени и внимания. Поэтому, когда от удара молнии чёрный камень просто разлетелся на куски и убил нескольких ящеров наповал, а последующие струи дождя прибили уцелевших великанов к земле, это был холодный душ и в буквальном смысле этого слова. И - одновременно запоздавший. Птерозавры, несмотря на пол, возраст и размеры, просто не могли взлететь, так как тогда бы струи дождя просто порвали их перепончатые крылья и хрупкие кости конечностей на куски, если их не изжарили до этого молнии. Поэтому, они просто лежат-сидят на мокром песке в состоянии ступора, ожидая, когда кончится дождь. Для мировой популяции орнитокайрусов это тяжкий удар, но они переживут его, и будут существовать как мировой вид ещё в течении 57 миллионов лет - почти до самого конца мелового периода конкретно, и конце Мезозоя в целом. А пока...проходит несколько дней, и тучи наконец-то расходятся. Уцелевшие птерозавры медленно приходят в себя, приводят себя в более-менее рабочее состояние и улетают в разные стороны - ток закончен. Но немалое количество из них, в основном самцов, остаётся лежать там, пока их огромные, но хрупкие тела не будут унесены наступающим приливом и отливом. Среди них и старый самец с несколькими ранками на груди - для него этот ток оказался последний. Но несмотря на такой печальный конец, его жизнь прошла не безуспешно - за предыдущие 40 лет своего существования, он зачал несколько тысяч потомков, которые пронесут его гены в далёкое будущее. Конец
Дмитрий: Песни поддатого Пегаса - 5 Прогулкам с Динозаврами посвящается Духи тихого леса (Середина Мелового периода - 106 миллионов лет назад) Январь - конец засухи Как обычно за последние пару месяцев, яркий солнечный свет заливает небосвод, показывая всему миру землю, покрытую редколесными рощами. Пустые русла рек лежат как пустые вены среди скелетов австралийских растений, периодически обрушиваясь и создавая природные плотины. Это - конец лета на Южном полюсе. На других материках древнего мира времена года уже сменяют друг друга, но в то же время они мало различаются между собой. На полюсах же мира от времени года зависит состояние жизни. За последние два месяца дождя и другой влаги не было совсем, и жизнь буквально застыла в ожидании того дня, когда это положение вещей изменится. Соответственно, слабые тучки, собирающееся на линии горизонта означают начало времени буйного роста и обильной влаги, и по мере того, как оживают растения, вслед за ними оживают и животные. Долгая и протяжная тишина засохшего леса вдруг прерывается долгой серией протяжных визгов. На стволе огромного упавшего подокарпа, дальнего родича лагоростробоса, два маленьких, зелено-бурых динозавра принялись выяснять отношения. Среди остатков папоротников вокруг ствола, подобные им существа начали щебетать и ухать в тревоге. Структура общества клана лаеллинозавров оказалась под угрозой в связи с началом токового сезона. Во время засухи, общественная иерархия клана помогала динозаврам прокормится среди сухих лесных трав, позволяя в это нелёгкое время более сильным особям прокормится раньше слабых. Но время брачного тока - это ещё и время перемен, когда появляется шанс изменить старый порядок. Данный клан насчитывает больше 20 животных, имея и семейные пары, и одиночных особей, и подростков. Как и другие кланы лаеллинозавров, он возглавлен семейной парой, и хотя все взрослые делают гнёзда и откладывают в них яйца, обычно только главной самки удаётся удачно вырастить своих детей. Из свыше 200 яиц отложенных всеми самками, около четверти детёнышей не вылупятся вообще, а большая половина погибнет в гнёздах либо во время засухи. Если выживет 15-20 динозавриков, то это будет большой удачей. Во время коротковременного токования между самцами проходят яростные бои, так как более молодые динозавры встать на место вожака. Эти бои проходят в виде яростных воплей и жестикуляции. Очень редко дело доходит до рукопашной. Даже маленькая ранка может привести к смертельным последствиям для этих быстрых и проворных рептилий. Тем не менее, даже без драк, для лаеллинозавров эти схватки - не шутка. Один из двух самцов на сломанном стволе - старый вожак. Он около двух метров в длину, и его тускло-зелёная шкура покрыта более яркими, коричневыми пятнами на боках, шее и хвосте. Его соперник отличается по виду только тем, что больше его почти на 10 сантиметров, в основном за счёт своего длинного, жёсткого хвоста. Это серьёзный соперник, и поскольку старый вожак значительно старше своего визави, он и устаёт быстрее, падая вниз со ствола на землю. Поединок окончен, и старый вожак больше не может претендовать на лидерство в клане. Держась низко к земле он скрывается среди деревьев рощи. Его время кончилось. Тем временем новый вождь продолжает распевать о своей победе, расхаживая и подпрыгивая вдоль бревна, осматривая окрестности в случае появления других соперников либо хищников. Но для последних ещё слишком жарко и сухо в этих местах, а другие самцы не рискуют потерять своё положение - среди лаеллинозавров и так холостых самок гораздо больше чем самцов. Поэтому, жизнь динозавров постепенно входит в своё обычное русло, пока те тычутся своими клювоподобными рылами среди засохшей растительности, выдирая любые свежи ростки и склёвывая всех беспозвоночных, которые попадутся им на пути. Но этот покой долго не продлится - скоро с юга пойдут тучи с прохладным дождём, появится новая листва, придут большие травоядные динозавры, а с ними и хищники, в том числе и местный вид райзухидов, самый большой хищник этого материка в середине Мелового периода. К тому времени лаеллинозавры уже образуют новые и подтвердят старые пары, и в течении 6-8 недель отложат свои яйца. Ещё через 2-3 недели эти яйца вылупятся. Всё это происходит быстро, и позволяет мелким и уязвимым существам существовать, не боясь вымереть. Лаеллинозавры - животные живучие. Их предки обитали на деревьях, и были более всеядными чем предки ютарапторов и иберомезавров. С исчезновением титанических лесов и древ Юра, они перешли на наземный образ жизни, но сохранили свои привычки к всеядности как и ограниченные способности к лазанью. На данный момент в биологической истории планеты - это самые маленькие из наземных травоядных динозавров, и одни из самых необычных. У них очень маленькие и почти "неработающие" ноздри, что помогает им сохранять влагу внутри организма, а дышат они в основном через рот. У них нет массивной пищеварительной системы как у других травоядных динозавров, и они могут питаться как растительной, так и животной пищей с одинаковой ловкостью. И у них очень тонкое зрение и слух, помогающее им заметить своих врагов издалека и убежать со всей скоростью. Этим ярким солнечным утром динозавры раскапывают ростки папоротника, свежий мох и лишайник, не брезгуя и корнями тех же папоротников, если их можно выкопать из сухой земли и засохшей растительности. Они едят очень быстро, и их головёнки всё время мелькают среди широких и сухих листьев. Но, при всём при том, они поставили над собой одного-двух часовых, которые не едят, а зорко осматривают окрестности, вытянуто стоя на старом пне. Эти ящера всё время осматривают лес, замечая ещё вдалеке любое мало-мальски подозрительное движение. Должность часового передаётся по очереди, чтобы все члены клана могли наестся. На данный момент этим динозаврам угрожают не столько хищники, сколько сородичи-соперники, так как еды всё ещё хватает не всем. Хотя лаеллинозавры не очерчивают собственные территорией мочой как это делают млекопитающие, и одинокие особи переходят из клана в клан, большие группы этих ящерков очень агрессивны друг к другу и стараются держатся на равномерном расстоянии друг от друга. Если где-то пищи особенно много, динозавры держатся почти на одном месте, избегая как можно больше столкновений между кланами в сильно населённом пункте. Другое дело, что члены одного клана могут стать очень многочисленными для той местности, и клан разделится на группы. Там же, где еды мало, лаеллинозавры поступают наоборот. Если недостаток еды сделает клан на столько малочисленным, что он не сможет отбиться от других, то он распадётся или перейдёт в другой. Тем временем, тучки на горизонте так и не пролились дождём. На первый взгляд кажется, что засуха будет продолжатся, но это не так. В воздухе уже ощутимо пахнет влагой, и мир животных и растений готовится к началу дождей. Этим вечером снова собираются облака. Февраль - дожди Теперь смесь солнца и дождя порождает обильные росы, которые по ночам и утрам покрывают всё и вся, от крошечных былинок до самых высоких деревьев. Древесные папоротники и простые проросли из земли сплошным ковром, почти полностью скрывая мелких лаеллинозавров. Те в это время кормятся в старом русле реки, почти полностью забитой грязью и даже кое-где заросшей растительностью. Тем не менее, кроме лаеллинозавров тут находится и кое-кто другой, и крик часового приходится как нельзя кстати. Огромный, матёрый фитозавр внезапно поднимается из-под слоя грязи как незваный гость, и сердито щёлкает своими челюстями, предупреждая о своём голоде. Все динозавры моментально выскакивают из русла и прячутся среди папоротников. Тем временем фитозавр просто смотрит по сторонам и хлещет хвостом по бокам, отбивая от своей брони ошмётки прилипшей грязи. Его челюсти, длинные и сравнительно тонкие, изначально приспособленные, чтобы ловить рыб, щёлкают друг о друга как гигантские щипцы. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что ему никто не угрожает, и вообще в округе ничего интересного нет, фитозавр начинает ползти вперёд, невозмутимый как каток. Несмотря не его представительный вид, это представитель вымирающего семейства когда-то грозных владык пресных вод. Но в начале мелового периода более совершенные рептилии-плиозавры начали успешно вытеснять фитозавров из их экологической ниши и сделали это, оставив им только отдельные медвежьи углы, вроде этого. Другое дело, что фитозавры ещё не собираются сдаваться, и со временем вернут себе часть утраченного - в Австралии, Евразии, Африке... но пока до этого далеко. Фитозавры всегда умели впадать в спячку при засухе, которая была вполне обычным явлением во время Триаса, и с той поры изменились мало. Высоко поставленные на макушке глаза и ноздри позволяют фитозаврам закапываться в грязь почти целиком, и там, оставаясь почти невидимыми, они пережидают сухое время года. Для этого у них на задних лапах выросли крепкие когти, да и вообще их лапы значительно окрепли по сравнению со своими предками из Триаса. Но всё равно фитозавры остались водяными рептилиями, и не могут по-настоящему охотится на суше, так что данный ящер резво проходит стометровку от своего места спячки до охотничьих угодий, которые находятся в реке, по которой наконец-то снова текут воды. По суше - и тоже держась забитого и засохшего речного русла - фитозавр движется несколько неуклюжим но быстрым галопом. Хотя он всё ещё покрыт костяной бронёй, а его челюсти остры и крепки, на суше охотятся райзухиды, тоже архозавры но несколько другого семейства, с более длинными ногами и быстрой реакцией. Охотясь в одиночку, парой или всем семейством, архозавры вполне могут перевернуть или опрокинуть даже взрослого фитозавра и загрызть его. Другое-то дело, что и фитозавр способен утопить своего сухопутного визави в реке если подвернётся такая возможность, но сейчас её нет. Охотится он и на лаеллинозавров, но опять-таки только в воде, ибо на суше динозавры оставят гораздо более медлительную рептилию далеко позади. Добравшись благополучно до реки, фитозавр немедленно погружается в воду. Она пока ещё почти пуста от крупных животных, но фитозавра это не волнует. Хотя он вполне способен ловить и есть местную рыбу, сейчас ему выгодней ждать, пока кто-то не очень мелкий или крупный не придёт к реке напиться. Тогда фитозавр выпрыгнет из воды как серо-чёрная молния, ухватит несчастного за шею и утопит в речке. Апрель - вторая половина осени Теперь дожди не перестанут лить до сентября. Сейчас они прерываются лишь изредка, и то, в такие минуты обильные росы и туманы сводят их отсутствие до минимума. В результате этого изобилия, лесные растения растут буквально на глазах. Высоченные подокарпы и араукарии раскрыли свои листья как большие зонты, просветы между ними оказались заняты древесными папоротниками и кикадами, а пространство между их корнями заполнили всякие тенелюбивые растения, проросшие за считанные дни из своих корней, корневищ и луковиц. Даже стволы деревьев обросли разными мхами, лишайниками и другими эпифитами, поменяв их цвет от бурого на зелёный. Правда, иногда эта зелёная монотонность оказывается разбитой искорками краски. Крошечные древесные динозавры вроде нантия тоже проснулись из спячки, и теперь, яростно пиская, они бегают по стволам и веткам, обновляя свои территории, заявляя о своих правах на самок, и разыскивая тоже лишь недавно пробудившихся членистоногих, которые тоже начинают подавать голоса. Эта какофония сменяет тишину засухи, но внезапно прерывается громким воплем. Это голос хищника, и лаеллинозавры немедленно настораживаются. Тем временем, некоторые их самки уже готовы отложить яйца. Как и было сказано выше, всё это происходит при повышенных скоростях. Молодняк этих динозавров должен достигнуть определённого размера до засухи, иначе он её точно не переживёт. В отличие от своих предков и родичей как нантий, лаеллинозавры гнездятся на земле, и это делает их очень уязвимыми. Поэтому, они делают свои гнёзда в укромном месте за древесным папоротником. Старый пень, стоящий неподалёку, вдобавок даёт им хорошую точку обзора для наблюдения за окрестностями, и вот уже один из динозавров стоит на нём в наблюдательной стойке, подавая ободрительные сигналы, что в округе всё спокойно. Место это, кстати, знакомое, но вот гнездятся в нём лаеллинозавры впервые. Другие динозаврихи в это время деловито собирают кучи опавшей и свежей листвы. Их тонкие зеленоватые лапки деловито формируют эти кучи в действующие инкубаторы, построенные так, чтобы тепло от разлагающихся листьев защищало яйца от перепадов температуры. Главная самка строит самое высокое гнездо, а другие гнёзда окружают её. Всё это делает гнездовье лаеллинозавров похожим на большую моховую кочку, в которой вряд ли можно найти что-то съедобное. Другое дело что этот камуфляж может обмануть лишь неопытных хищников, опытные запросто просекут эту хитрость, но с другой стороны такая форма даёт главному гнезду дополнительную защиту от перепадов температуры, в отличие от других, которые потеряют за это время большинство детёнышей. Но лаеллинозавров это не колышет. Им главнее всего - продолжение рода и его здоровье. Самые здоровые особи среди клана - это вожак с супругой, которые чаще всего ещё и родители большинства остальных, если только кто-то из них не завоюет своё место, как это случилось с альфа-самцом этой группы. Когда яйца будут отложены, за гнёздами надо будет постоянно присматривать. Надо отслеживать температуру гнезда и соответственно реагировать. В каждой семейной паре самцы и самки по очереди отслеживают температуру своего гнёзда и кормятся. В то же время, они не могут бросить свои гнёзда совсем, что делает их весьма уязвимыми. Главная защита этих динозавров - быстрый бег и надёжный камуфляж в этом густом лесу. При сигнале тревоги, они могут исчезнуть в отросшем подлеске так надёжно, что их даже не всегда можно унюхать. Но сейчас они не могут бросить свои гнёзда на произвол судьбы, что повышает их возможность быть съеденными, и поэтому они ещё более сторожки, чем обычно. Несколько лаеллинозавров покидает общую группу и идёт к реке напиться. Тут нет фитозавров, так как это не настоящая река, пускай и почти пересохшая во время засухи, а один из короткоживущих ручьев, которые впадают в неё. Он течёт по ложбине, обильно поросшей не только мхом, но и папоротниками с плаунами. Всё это, конечно, очень питательно для голодных динозавров, но отсутствие папоротников делает их очень заметными. На расстоянии почти сотни метров за динозаврами наблюдает несколько глаз. Это семейная пара местных архозавров-райзухидов, следуя за дождями, прибыла в этот возродившийся лес, чтобы отложить яйца и вырастить детей. Их предки выращивали детей в одиночку, но с той поры предки этого вида изменили поведение и живут семейными парами, а то и небольшими стайками. Так легче прокормится, особенно если хищники не территориальны, как их юрские предки, а кочевники, которые отличаются от своих предков не только более длинными и мощными ногами и стройным телосложением, но и размером - редкая особь этого полярного вида достигает 4 метров, предела телесного размера для этого вида. Тем временем, самец райзухида медленно но верно продвигается вдоль ручья, тщательно наблюдая за динозаврами. Он вооружен мощными челюстями, а его лапы, хотя и не такое мощное оружие, как у его юрских предков, тоже вполне могут сбить с ног или убить лаеллинозавра одним ударом. Динозавры же не могут его услышать из-за шума ручьевой воды, а полосатая жёлто-зелёная шкура архозавра сливается с растительностью. Нюх же у лаеллинозавров просто никудышный, и как орган чувств сразу отпадает. Тем не менее, лаеллинозавры отчасти защищены густым кустарником, через который надо пробраться сравнительно беззвучно и не потерять камуфлирующих динозавров из виду. Но когда до динозавров, пасущихся на берегу ручья, остаётся около 20 метров, райзухид останавливается в кустах и ревёт из всех своих сил. Для лаеллинозавров это как гром из ясного неба, и они бросаются наутёк, оставляя райзухида далеко позади себя...а его супругу прямо перед собой. Её мощная пасть вылетает из кустов и перекусывает одного динозавра пополам, а другого просто сбивает с ног, ломая ему несколько костей. Другие бросаются наутёк уже в разные скорости...но райзухидов это не волнует. Перекусив и более-менее утолив голод, они заодно утоляют и жажду из текущего ручья. Как и местные фитозавры, на текущий момент развития животного мира эти райзухиды являются устаревшей моделью. На других материках райзухиды, следуя за своей добычей - зауроподами и их потомками - постепенно переходят на двуногий способ ходьбы, используя свои передние лапы как оружие, не ноги. Но здесь райзухиды сохранили свои старый способ ходьбы - он более быстр, а для кочевников быстрота передвижения не менее важна, чем быстрота убийства. Тем временем от края леса раздаётся новый, протяжный зов. Архозавры перестают пить и принюхиваются. Точно - этот глас означает приход мюттабюррозавров, их основной добычи. В тот же момент кустарники расступаются с шумом и треском и у ручья появляется лидер стада этих травоядных динозавров, весящий несколько тонн. Члены его стада, голов где-то в 15-20 следуют за ним, намериваясь напиться вволю. Они прошли свыше 800 километров в поисках свежей еды и питья, и даже их вечные враги не помешают сделать им это. Аллозухи быстро переглядываются между собой. Они охотятся на мюттабюррозавров, что да то да. Но как и все хищники, они предпочитают охотится на молодых, старых и больных животных, а такие как раз и не выдержали долгого пути в этот зелёный лес, и это стадо состоит из матёрых, мощных ящеров, которые вполне способны сбить райзухидов с ног и втоптать в мох. Поэтому, ограничившись угрюмыми рыками, хищные рептилии уходят прочь. Тем временем, мюттабюррозавры опускаются пониже на четвереньки, и начинают пить. Как и уже вымершие игуанодоны, эти динозавры способны передвигаться как на двух, так и на всех четырёх ногах, но в отличие от своих далёких родичей, они предпочитают двигаться на всех четырёх - сказывается кочевой образ жизни. Их передние лапы больше приспособлены для ходьбы по различной местности чем для манипуляций веток - но поскольку ветки в этом переменчивом краю имеют листву лишь в определённое время года, то мюттабюррозавров вполне устраивают такие лапы: главное дойти до еды, а там дотянуться до неё и съесть - это только вопрос времени. У этих ящеров есть и другое отличие от игуанодонов и их потомков: резко вытянутые вверх кости верхней челюсти, которые служат опорой жевательной мускулатуры. Такая анатомия даёт мюттабюррозаврам очень мощный укус, способный раскусить и пережевать даже засохшие ветки, тогда как игуанодоны и их потомки-хадрозавры такой способности лишены. Новые звуки раздаются с другого берега ручья - это ещё одно стадо мюттабюррозавров, которые нашли подходящее место для своих гнёзд. Сверхбольшая верхняя челюсть породила ещё и сверхбольшой нос, который не только обладает сверхчутким обонянием, но и способностью подавать звуковые сигналы. Так, например, этот сигнал означает, что это стадо начало откладывать свои яйца, предварительно создав свои собственные "гнёзда" - кучи свежей и прошлогодней листвы высотой почти в полметра. Эти кучи не сколько защитят яйца мюттабюррозавров от перемен температуры, сколько от паводков, которые начнутся с дня на день. Тем временем аллозухи тоже пришли к этому новому стаду. Они не собираются рисковать нападением на такое хорошо сложенное стадо - все старые и больные динозавры уже попали к ним в желудки. Вместо этого, они начинают делать собственное гнездо, сгребая в кучу разные листья и ветки. Но, как и их предки, эти архозавры высиживают свои яйца, так что ближайшее время самцу придётся охотится за двоих. Но это время пройдёт, и тогда молодые мюттабюррозавры вылупятся из яиц, взрослые особи устанут заботится на них, и тогда аллозухи своего не упустят. Пока аллозухи строят своё гнездо, мюттабюррозавры иногда улавливают их запах, но он быстро перебивается запахом зелени и сырости, Поэтому, травоядные динозавры продолжают свои ежедневные дела, не зная, что их враги поджидают их очень близко... С появлением зимних мигрантов старый лес окончательно преобразуется. Из своего засохшего скелета он стал процветающей экосистемой, полной разных экзотических животных и растений. Май - ранняя зима Вода в реке уже прогрелась окончательно, и стала полна рыб и прочих водяных животных. Большинство из них пережило засуху в виде икры, яиц или куколок, и теперь активно спариваются и размножаются в тёплой зимней воде. Несколько молодых фитозавров уже охотится на них, а фитозавры постарше искоса приглядывают за ними с гастрономической целью. Вдалеке от них лаеллинозавры уже отложили свои яйца и ухаживают за ними под зорким оком часовых. Маленькие динозавры должны обеспечивать постоянную температуру - 31 градус по Цельсию, а это непросто, так как избыток влаги делает местный воздух жарким и душным, как в теплице. Соответственно, лаеллинозавры постоянно проверяют температуру гнезда своими чувствительными клювиками. Слишком жарко - и часть листьев прочь, слишком холодно - и надо подкинуть ещё. Но кроме температуры окружающей среды, у динозавриков есть и другие заботы. Потомки зверозубов триасовой эпохи, млекопитающие, никуда не делись с той поры. Просуществовав на окраине мира динозавров во время титанов, они теперь всё настойчивей заявляют о себе по мере того, как сами динозавры понемногу мельчают со начала мелового периода. Их теплоизолирующая шкура и способность к полуподземному образу жизни помогает им быть важной частью экосистемы, которая испытывает мощную засуху по почти полгода. И, по мере того как млекопитающие понемногу увеличиваются в росте, а динозавры, вроде местных лаеллинозавров, наоборот, усыхают, отношения между двумя классами живых существ понемногу начинают напоминать "военные действия" между коелофузисами и зверозубами Триаса. Несколько лаеллинозавров, пробираясь по лесу, находит логово зверька-стероподона. Напоминающий своих далёких потомков, утконосов и ехидн, этот зверь представляет собой яйцекладущий род животных-монотремов. Данный зверь уже отложил свои яйца в норку, и вид всеядных динозавров на своём пороге его не радует: он раскрывает свой широкий и зубатый клюв и угрожающе шипит. Триасовые коелофузисы, относясь по волчьи ко всему, что было меньше него, живо бы съели и яйца, и самого стероподона. Но более мелкие лаеллинозавры не столь храбрые, и при виде угрожающего зверька они резво отступают, поднимая кучи лесного сора на своём пути. Но стероподон успокоится ещё не скоро и долго шипит им в след... Проходит несколько недель. Яйца стероподона вылупились, и нетерпеливая родительница увела своих малышей подальше от столь беспокойных соседей. У лаеллинозавров тоже не всё в порядке: в гнёздах видно заметное шевеление. Новое поколение этих динозавров начинает вылупляться из-под своих укрытий. По мере того, как они проклёвываются сквозь свою скорлупу, они постоянно пищат. Родители же осторожно расчищают им дорогу, отбрасывая уже ненужные листья и папоротники. Они видят, как яйца трескаются одно за одним, и новорождённые динозаврики проламывают свою скорлупу изнутри. Новорождённые динозавры не достигают и полметра в длину. По сравнению с их родителями, у них короткие хвосты, длинные передние лапы и сверхбольшие глаза. Но главное различие - это покатые чешуи на спине и боках. Вынужденные проводить большее время своей молодой жизни в гнёздах, где легко скапливается роса и натекает дождь, молодым лаеллинозаврам необходимо иметь такие чешуи, иначе они могут намокнуть и умереть. Со временем, когда они покинут гнездо, то они лишатся и чешуй, сбросив их вместе с линькой. Но пока им надо оставаться в гнезде - они просто не могут успевать за своими родителями, хотя они вполне проворно могут закопаться в своё гнездо, если появится хищник. Даже в самом главном гнезде не вылупилось несколько яиц. Такое случается даже у самых опытных родителей, и когда становится ясно, что эти яйца - болтуны, то мать вытаскивает эти яйца из гнезда и съедает их, чтобы вернуть себе питательные вещества, которые ушли в эти яйца из её организма, и не дать разлагающимся болтунам привлечь к себе внимание хищников. Теперь вокруг гнёзда происходит активная, но бесшумная деятельность. Довольно долго, местность вокруг гнёзд совершенно беззвучна: молодняк всё время либо спит, либо неподвижно наблюдает за округой под бдительными очами нянек-часовых, пока их родители кормятся. Теперь взрослые особи не глотают всё и вся, а наоборот, оставляют часть корма в своих зобах для детей. Вернувшись к гнёздам, они сменяют часовых и идут кормить малышей. Тогда вокруг гнезда поднимается суматоха, и детвора начинает верещать и ухать чтобы привлечь внимание. Родители опустошают свои зобы на края гнёзд, и птенцы активно расклевывают эту полупереваренную зелень. Внезапная, одинокая нота прерывает эту деятельность. Один из деток выпал из гнезда и потерял ориентацию в пространстве - по мере их роста, такое будет происходить с молодняком всё чаще и чаще. Двое лаеллинозавров немедленно устремляются на звук. Малыш находится в близи от гнезда, но направляющимся в совершенно не ту сторону. Один из взрослых динозавров хватает его за шкирку и относит домой. Такая постоянная забота всеми взрослыми членами клана удостоверяет в том, что пока само гнездо в безопасности, большинство молодняка переживёт это время.
Дмитрий: Июль - середина зимы День начинается солнечно - возможно, первый раз с конца засухи, и полярный лес даже приукрашается от этой перемены погоды. Ветра тоже нет, и поэтому даже невооруженным глазом можно увидеть, как от обильной зелени поднимается водяной пар. Самки мюттабюррозавров, впрочем, не обращают на это внимание, так как они жадно кормятся, используя улучшение погоды, как возможность расслабится на минуточку от тревоги за затопление своих гнёзд. Вода в реке также перестала подниматься, но яйца всё равно находятся выше уровня воды, а взрослые великаны с удовольствием пасутся на полузатопленном лугу. В лесу ситуация несколько иная - обильная и широкая листва "отлавливает" всю испаряемую воду, превращаясь в ещё более буквальный аналог теплицы. К счастью, молодняк уже смог покинуть гнёзда, и теперь активно кормится сам, раскапывая мох около лап взрослых. Перерыв между дождями идёт весь день и всю ночь. Река не то чтобы обмелела, но стала более прозрачной, и в чистом воздухе можно увидеть фитозавров, отдыхающих на отмелях. Взрослые мюттабюррозавры не обращают на них внимание, но их молодняку придётся держать ухо востро. В лесу лаеллинозавры в большей безопасности, но им становится всё труднее и труднее присматривать за их детворой. А затем, как будто по незримому сигналу, дождь начинается вновь. А поскольку видимость в лесу и так достаточно сложная, то с началом ливня всё становится совершенно трудноразличимым. В первый же час всё горизонты, контуры и очертания оказываются почти буквально смыты проливным дождём-потопом с небес. Вода усиленно поливает весь лес сверху донизу, но львиная её часть попадает на широкие листья и разлапистые ветви самых больших видов местной флоры, и поэтому в самом подлеске можно существовать худо-бедно но почти сухо. Дождь служит и по ещё одному пункту: он разгоняет комаров. Эти маленькие двукрылые насекомые, появившиеся давным-давно, когда континенты только начинали напоминать свои нынешние очертания, проворно летают по воздуху и сосут кровь всех позвоночных животных, будучи ждя них одной из казней египетских. Но если дождь разогнал разных насекомых, то для пиявок он как дом родной. Эти плоские черви с присосками под головой и на хвосте обычно обитают в реках, но сейчас, при такой сырости, они ползают по суше как по речному дну, и ищут где-бы напиться крови. Чувствуя своей тонкой кожицей тепло, происходящее от большой позвоночной жертвы, они ползут в том направлении, жаждая тёплой крови для своих утроб. Нет, взрослого мюттабюррозавра таким укусами, конечно, не проберёшь, но молодняк этого травоядного динозавра, ещё только недавно вылупившегося из яиц и не выработовавшего такие дубленные шкуры, могут заработать малокровие и прочие болезни, а больные динозавры чаще всего кончают свои дни на зубах у местных хищников. Говоря о хищниках, то один из архозавров вышел к разлившейся реке, чтобы утолить жажду. У него и его супруги тоже недавно вывелись свои собственные дети, и судя по всему, он недавно поймал что-то этакое, из-за чего от него пахнет кровью и мертвечиной. Блеск жёлтых глаз тоже выдаёт в нём повышенную агрессивность, поэтому мюттабюррозавры, не смотря на разницу в размерах и их общую численность, резко отходят подальше от райзухида, поднимая кучи грязи, которые плывут по течению на заболоченном лугу. Будучи старожилами, лаеллинозавры не испытывают таких неприятностей от укусов насекомых и пиявок, и спокойно спят, найдя себе для этого место посуше. Но это годится только для взрослых, а подросшие детишки вовсю себе прыгают по лужам, оттачивая взрослые уловки и прыжки, которые, скорее всего, спасут им когда-нибудь жизни. Они уже напоминают взрослых, и сбросили с себя старые покатые чешуи, а также отрастили хвосты, которые уже достигают взрослого размера. Их клювоподобные челюсти тоже окрепли, и они уже пробуют на вкус всякую растительную и животную пищу, которая попадётся им на глаза. Через несколько часов дождь перестаёт лить, но небо всё равно затянуто тучами. Снова налетают кровососущие комары и мухи, но лаеллинозавры уже выспались, и всё равно идут к реке, чтобы напиться. Как обычно, взрослые динозавры начинают отмахиваться от кровососов и жевать что-то неопределённое, часовые залезли на поваленные стволы и осматривают окрестности на случай врагов, а молодёжь стала играть у реки - они ещё не встречались с фитозаврами. В отличие от динозавров, фитозавры откладывают свои яйца далеко от лесного массива - там, где еженедельные речные-дождевые потопы не смогут затопить их гнёзда. Там же остаются и самки: охранять гнёзда с яйцами от разных мародёров, но вот самцы, владыки своих территорий, ещё никуда не делись, и один из них скрываясь в мутной воде - лишь глаза и ноздри торчат на поверхности - медленно так плывет в сторону прибрежного мелководья. А вода мутная, даже несколько грязная - пойди разбери что это там плывёт: не то фитозавр, не то просто бревно. В одном месте - там, где несколько подростков утоляет свою жажду - речной берег резко идёт вниз. Во время засухи эта канава вполне на виду, порой даже полная пусть грязноватой, но воды, которой можно утолить жажду. Но сейчас тут подводная ложбина, но с поверхности воды не видная. И фитозавр, облюбовав свою жертву, сделав резкое движение хвостом, практически вылетает из воды на берег по глинистому жерлу ложбины на своём брюхе, как на салазках. Лаеллинозавры бросились от него в стороны как горох, но жертва фитозавра, бросив на прощанье отчаянный, предсмертный крик, исчезла в мутной воде, зажатая намертво в пасти речного хищника... Август - конец зимы Дни по прежнему туманные и дождливые, но уже появляются знаки, что дождливое время года идёт к концу. На некоторых подокарпах созрели заметные красные плодовые тела, а на папоротниках и схожих растениях появляются обильные споры. Молодняк динозавров - да и других рептилий - уже подрос и во многом напоминает своих родителей. Например, семейство райзухидов, пережив неприятный и несколько голодный сезон высиживания яиц, завалило в лесу подростка-мюттабюррозавра и теперь активно пирует, игнорируя рои насекомых, которые слетели на свежую падаль. Тем временем, другие травоядные динозавры продолжают пировать на лугу, даже радуясь, что вода несколько пошла на убыль, и пиявок стало несколько поменьше. Правда, с водой начались проблемы, и одна старая самка подошла к руслу реки, чтобы напиться в гордом одиночестве. В следующую минуту из воды вынырнул фитозавр и вцепился ей в шею, нанося ей там обильно кровоточащую рану. Самка завизжала на всё реку от боли, а фитозавр резко повернулся и хлестнул своим хвостом по задним ногам, на которых самка и стояла, взвившись к верху от боли. Этот удар, не столько мощный, сколько болезненный, сбил самку с ног, мордой вперёд в реку. Несколько минут вода там бурлила как в котле, а потом всё стихло, лишь тёмно-маслянистые пята поплыли вниз по течению, да ещё несколько фитозавров поплыло в том направлении. Другие же мюттабюррозавры продолжают меланхолично жевать траву: покойнице больше ничем не поможешь, а так фитозавры ещё долго будут сыты и оставят остальное стадо в покое. Тем временем в лесу тоже неспокойно, так как клан лаеллинозавров, оправившись от потери молодняка, встретил нескольких своих сородичей, но из другой группы, и немедленно взорвался от территориальной агрессии. Динозавры наступают с обеих сторон, пронзительно клекоча и ухая. Не одна из сторон не хочет отступать, но когда в дело пошёл разный лесной сор, который обе стороны бросают друг в друга, у более малочисленной стороны сдают нервы, и они удирают, пронзительно визжа. Победители громко кричат им вслед. Чуть позднее на место этой стычки приходят мюттабюррозавры в поисках свежих плодовых тел подокарпов и кикад. Стоя на задних ногах, эти кочующие великаны могут доставать до высоты больше двух метров; вдобавок, хотя их передние ноги и были более приспособлены для ходьбы, эти динозавры вполне ещё могут ухватить ими ветку и притянуть ко рту. Рядом с взрослыми пасутся их повзрослевшие дети, подражая им в пожирании всего, что есть растение и не движется - даже смолистые и ядовитые листья кикад. Шум и хрумканье кормёжки мюттабюррозавров привлекает и более мелких лаеллинозавров. Они часто кормятся около своих более крупных визави, зная, что хищники в случае чего либо нападут на более крупное животное, либо наоборот - не будут нападать совсем. Сами же мюттабюррозавры вполне безопасны, особенно если не вертеться у них прямо под ногами, где они могут случайно наступить на более мелкого динозавра, а то и прямо полезны, так как они роняют немалое количество спелых плодовых тел подокарпов на землю... Сентябрь - начало весны Внезапно, после очередного дождя, тучи начинаются резко расплываться в стороны, наконец-то показывая ярко-горящее солнце. Несмотря на эстетическую сторону этой картины, весь лес, кажется, содрогается - дожди кончились, начинается великая сушь. В реке, многие беспозвоночные животные начинают откладывать яйца либо забираться в укромные места и окукливаться с потрясающей быстротой, а позвоночные животные начинают отыскивать укромные места для спячки. На австралийский сезонный лес вновь надвигается засуха. Как только кончаются дожди, мюттабюрразавры начинают перекрикиваться между собой. В сытное время дождей они часто пасутся всяк по себе, но при время кочевки прочь от засухи, они собираются в огромные стада и идут вперёд, вынюхивая под собой любую воду. Когда столь массивные животные начинают сбивается в такие огромные стада, шум от этого стоит не шуточный - тут и треск растений, и переклички динозавров... Лаеллинозавры, будучи домоседами, тоже оказываются в этой суматохе - а шум и сумятица тут стоят такие, что даже чуткие зрение и слух этих малышей могут оказаться недостаточными. Одна из самок мюттабюррозавров, вместе с подростком, скорее всего её собственным, отстала от остального стада и оказалась в лесу. Гигантские травоядные испуганно гудят и взывают к сородичам - но пока, они привлекают к себе только небольшую стаю райзухидов. Лаеллинозавры, конечно, уже тут как тут, деловито осматривая окрестности. Они не то слышат архозавров, не то замечают какое-то движение в лесу, и немедленно подают сигнал тревоги. Мюттабюррозавры слышат его тоже и поворачиваются, чтобы посмотреть, в чём проблемы - и тотчас главный из райзухидов выбегает из засады и прыгает самке на шею, целясь ей в голову - но та успевает что-то заметить и увернутся. Архозавр пролетает мимо, и это решает дело - оба травоядных динозавра бегут, трубя сигнал тревоги из всех своих сил. Тем временем, глава семейства архозавров берёт их заметный след и вместе с супругой и подросшими детьми неторопливо трусит за ними - им пока некуда спешить. А лаеллинозавры, успев вовремя спрятаться в зелени наблюдают за всем этим абсолютно беспристрастно - главное, что опасность для них миновало, а всё остальное прирастёт. Октябрь - начало засухи Каждый день - всё жарче и суше. Каждый день - всё тише и тише в лесу, всё меньше и меньше зелени, и больше и больше сухостоя. Тем не менее, лаеллинозавры пока ещё вполне живы и активны, поедая уже не столько свежей зелени и членистоногих, сколько гнилых плодовых тел и грибов. Да и из-под земли они всяких куколок и червей выкапывают. Тем временем, местный фитозавр-старожил наконец покидает высыхающую реку и идёт вдоль пересохшего русла в своё логово. Он идёт без опаски, так как наземные хищники-райзухиды давно покинули эти места, а лаеллинозавры совершенно неопасны этому бронированному ящеру. Найдя своё старое лежбище полное пересохшей грязи и травы, он начинает активно копать своими задними лапами и хвостом, пока не выкапывает себе яму нужно длинны. Впрочем, он не перестаёт копать, даже когда он залез в неё - ему надо укрыться почти целиком, иначе он не переживёт засухи. Многие молодые фитозавры так и погибают, и их мумифицированные заживо тела служат кормом разным мелким падальщикам в сухое время года. Но этот фитозавр - опытный и старый ящер, и он не только выкапывает себе яму, но ещё и закидывает себя глиной и местным валежником, оставляя на свободе только морду с глазами и ноздрями. В отличие от лаеллинозавров, нюх у фитозавров вполне действителен, и может предупредить даже спящего ящера о предупреждении опасности. Когда фитозавр кончил свои занятия и закрыл полупрозрачными веками глаза, лаеллинозавры выбежали из своего убежища и побежали к сильно обмелевшей реке, чтобы напиться. Вместе с жарким засушливым солнцем в сильно поредевший лес придёт и ветер-суховей, и горе тогда слабому - он задохнётся и будет похоронен быстрее, чем один день сменится другим. Соответственно, лаеллинозавры запасают не только как больше энергии, но и напиваются вволю - может быть в последний раз на долгое, долгое время, прежде чем не закопаться в одну кучку под засохшими папоротниками - на горизонте уже сереет мгла, вызванная песком, который был поднят ветром. Идут дни. В большой реке ещё остаётся немного воды, но даже лаеллинозавры не могут напиться такой вот жалкой струйкой. Другие домоседы - например местные млекопитающие вроде стероподона - и не пытаются это сделать: они просто выкопали себе норы поглубже и залегли в глубокую спячку. Как и коелофузисы из далёкого Триаса, лаеллинозавры не могут выкопать себе нору-подземное убежище от жары. Но в отличие от коелофузисов, они могут сделать кое-что другое: они собирают кучу ещё не совсем сухого и хрупкого валежника, залезают в неё почти полностью и закрывают глаза. Закрытые, пускай и таким плохим путём от иссушающих лучей солнца, они тоже погружаются в своеобразную спячку, в которой они и проводят большую часть своих дней. И это тоже своеобразное испытание на прочность - слабый и голодный ящер не проснётся после такого упражнения, и его труп будет съеден сородичами либо другими падальщиками. Возвращения дождей Солнце скрывается за ещё полупрозрачными тучками, и слабый дождик начинает поливать лесную почву. Время нужды прошло вновь. Струйки дождя стекают по голым веткам деревьев и между засохших папоротников на земле и собираются в разных лесных ложбинах и низинах, которые наполняются на глазах. Эти струйки также смывают разный лесной сор, в том числе и трупик лаеллинозавра, который не пережил суховея, и был мумифицирован почти ещё при жизни. В одной из ложбин что-то движется. Это фитозавр, благополучно переживший ещё одну засуху, пробуждается от сна и идёт к своему обычному дому. По пути он брезгливо отбрасывает труп динозавра - он ест падаль, но в этом трупе нет ничего съедобного - лишь кожа да кости. Поэтому он продолжает свой путь, намериваясь поймать что-нибудь более съедобное у реки. Когда фитозавр скрывается с глаз, лаеллинозавры выбираются из своего убежища и начинают свои обычные занятия. Да, покойник был из их числа, но теперь вновь пора токования, и значит, что самки отложат яйца, а динозаврики, которые вылупятся из этих яиц заменят в клане павших членов. Вот и начался ещё один год в жизни этих рептилий. Конец
полная версия страницы